Зверь выходит на охоту
Шрифт:
Умение выспрашивать – как бы невзначай, будто о чем-то несущественном. Как бы ей пригодилось сейчас это умение!
Когда-то сгинувший хозяин ей сказал – «лгать – такое же искусство, как и всякое другое». Она этим искусством овладела – да не настолько хорошо, как следовало бы!
А что, если расспросить тех, кому уже безразличны дела мирские? Ее некогда научили вызывать духи умерших. А среди духов, с которыми ей случалось говорить, был дух давно умершего колдуна. Ренегата – отступника, обвиняемого во множестве прегрешений. Быть может, он не откажется помочь ей? Вроде бы он дружелюбно к ней относился.
Впрочем –
Пусть придется потратить не одну декаду – но она обойдет и изучит весь Ошакати. И добьется-таки своего.
Глава 4. Отино
Флейта.
Накато в растерянности глядела на нее какое-то время. Потом робко погладила кончиками пальцев.
Боги, как давно она не брала в руки флейту! Да что не брала – ей и вблизи поглядеть на инструмент не доводилось в последние года два. И вот – флейта прямо перед ней. Не так богато изукрашенная, как та, на которой ей довелось играть в доме вельможи в Мальтахёэ. Но и не самодельная дудочка из тростникового стебля, как та, которую смастерила сама себе несколько лет назад.
Простой, скромный инструмент, выточенный из светлого дерева. Без лишних украшений, без резных узоров и перламутра. Но ведь для флейты украшения – не главное.
Да помилуют ее боги и духи! Она думала, что не сумеет больше притронуться к флейте. После ее побега из Мальтахёэ ей делалось дурно при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к инструменту.
И удивительно ли – после всего, что тогда произошло.
Но вот – инструмент перед нею. И она гладит, робко дотрагиваясь, проводя кончиками пальцев по всей длине.
– Ты умеешь играть на ней? – нетерпеливый вопрос вывел ее из задумчивости.
Накато подняла взгляд на Отино. Тот глядел непонимающе и с легким недовольством. Оно и понятно – откуда ж ему знать, что за волна поднялась у нее в душе при виде обычной флейты!
– Я умею немного играть, господин, - отозвалась она почтительно, потупив взгляд.
Взяла инструмент, поднесла к губам. Нужно сыграть что-нибудь простенькое, что-то такое, что в ходу здесь, на равнине. Не следует играть ничего своего. И сложных мелодий не следует играть тоже. Кто знает, известно ли кому-нибудь в Ошакати, что важного вельможу, служившего правителю Мальтахёэ, колдуна, убила флейтистка, за которую некогда перессорились несколько могущественных людей. И что флейтистка эта славилась своей игрой и необычными, неслыханными мелодиями. Не стоит рисковать – ей еще пару лет назад сказали: о ее преступлении не забудут и спустя много десятков лет!
Она заиграла песню, которую разучивала некогда с учителем музыки. Ту, с которой началось ее обучение игре на флейте.
Отино молчал, и она сыграла еще несколько простых песенок – из тех, что звучали в домах для рабочих по вечерам в Рунду.
– Это все? – хмыкнул он наконец.
– Прости, господин, - ей в его тоне послышалось недовольство. – Я совсем немного играю на флейте…
Может, сказать ему о том, чтобы нанять для нее учителя? Или пойти в школу искусств – интересно, есть такая в Ошакати? Накато молчала, плотно сжав губы. Ведь подумать – откуда горской девице знать, что играть на флейте учат учителя, что можно пойти в школу искусств? Откуда у пастушки из горской деревни могло бы появиться желание научиться чему-то?
–
– Хожу? – растерялась Накато. – Выхожу в город… ты не говорил, что я должна сидеть все время здесь.
– Я снял для тебя жилье, - он нахмурился. – Чего тебе здесь не хватает? Приказал, чтобы тебе приносили вдоволь еды – какой пожелаешь. Если хочешь нарядов или украшений – скажи, на базар отправят слуг. Тебе все купят. Можешь сказать – и купцы с лучшим товаром придут прямо сюда. Зачем ты шляешься по улицам, точно гулящая?! Ты разве – публичная девка? Ты, быть может, в мое отсутствие пытаешься заработать на улице, торгуя своим телом в одежде, что я тебе дал?
Вот так-так! Дом стоит посреди города, но выходить наружу нельзя. Любопытные нравы в Ошакати! Или это просто – каприз ее нанимателя?
– Прости меня, господин, - она потупилась. – Я не знала, что мне нельзя выходить. Я не торгую своим телом – к чему мне это? Ведь ты взял меня к себе.
– Я тебе не запрещаю выходить, - проговорил Отино, сдерживая раздражение. – Но мне не нравится, что ты бродишь одна по улицам! Порядочные женщины в городе по улицам в одиночестве не бродят. Это – удел гулящих или рабынь, которых отправляют на базар и с разными поручениями.
– Прости, господин, - извинений, как и поклонов, много не бывает. – Я не знала, что здесь такие порядки. Там, где я жила, мне никто не запрещал выходить на улицу или ходить по базару. Я просто никогда не видела такого большого, такого красивого города, как Ошакати! А еще я так и не поглядела на море, - она мимолетно улыбнулась, кинув на него быстрый взгляд исподлобья.
– Море, - проворчал он досадливо. – Я думал, ты шутишь! Будет тебе море, дай только с делами разобраться.
– Как скажешь, господин, - Накато снова потупилась.
Отино окинул ее мрачным взглядом, прошел, плюхнулся на подушки, сложенные горкой возле стены. Уселся поудобнее.
– Ты хоть пойди, прикажи поесть принести, - буркнул он. – Пришел к кадынье – а она даже щербета не подаст!
– Ох, прости, господин! – вроде как спохватилась Накато. – И правда – совсем я бестолковая. Сейчас все принесут! – и бегом выскочила, не прикрыв за собою ширму, закрывающую вход в комнату.
Невелика важность – подумаешь, не умеет деревенщина хозяина обхаживать и вести себя! Научится. А нет – так пусть на улицу ее выгоняет, она нового покровителя найдет. Не так-то и удобно оказалось быть содержанкой в Ошакати! Сиди себе дома безвылазно. Как она в таких условиях найдет сына?! Хоть бросай богатого покровителя и устраивайся в какую-нибудь лавку – снова товары таскать. Или улицы мести – все больше свободы будет. Да и город получится изучить.
После еды Отино вроде бы подобрел. Накато улыбалась, щебетала, хлопала ресницами. Уходил хозяин от нее поздно вечером.
Что ж. По крайней мере, в доме он не ночует. Это удобно. Окна широкие, через них легко вылезать. Осматривать город можно и ночами, с крыш.
Накато решила не спешить. Следовало обуздать нетерпение и тоску, что принималась грызть, стоило остаться без дела. Следовало сделать вид, что она послушала приказа Отино и сидит безвылазно дома. Как он сказал-то хорошо! Мол, выходить из дома не запрещает, но на деле выходить ей не следует.