Зверь выходит на охоту
Шрифт:
Она-то решила, что ночные вылазки пройдут незаметно. А хозяйка взялась следить за ней ночами! И что теперь – дома сидеть безвылазно?
Или уйти.
Мысль об уходе свербела все назойливее. Уйти – и неважно, куда. Что ее держит? По сути, только одно: понимание, что сейчас ее уход мало что изменит. Она просто потратит лишний день-два на то, чтобы устроиться. Поиски быстрее не пойдут. Она ходит вокруг да около, не понимая даже толком, с чего ей следует начать.
Может, спросить у Отино напрямую? Или припереть Лумузи к стенке –
После этого и место терять не жаль. Вот только не узнали бы потом в башне Ошакати, что некая мать разыскивает своего младенца. Опять же – знак. Срезанная с руки печать.
Накато на ум не приходило, что вспомнить о решении уйти ей придется куда раньше, чем она предполагала. Впрочем, она и о болтливости Лумузи не имела представления. А может, та обиделась за то, что постоялица рявкнула на нее?
*** ***
– Ты меня выгоняешь, обо? – удивилась Накато. – Из-за пустого навета вздорной бабы?
– Ну, погоди, Отино, - рассмеялся один из его друзей - Буру. – Возьми на ум: Лумузи - и правда баба вздорная, тут девица верно сказала, - остальные поддержали его смехом. – С таким-то никчемным муженьком оно и немудрено!
– Быть может, я надоела просто тебе, господин? – продолжила девушка, несколько сбитая с толку этим нежданным заступничеством. – Так я сама уйду, - она принялась стаскивать бусы и вынимать заколки, швыряя их на покрывало.
– Погоди, Отино, - продолжил Буру. – Зачем выгонять девочку? Уступи ее мне за сходную цену, - он согнулся пополам, хихикая.
– Ты ее хочешь взять? – удивился Отино. – А пожалуй, и забирай! Двадцать кусов – для друга цена символическая!
– Да ты щедр, Отино! – воскликнул Буру. – За нее не жалко и сорока.
– Нет, я сказал – двадцать, - заартачился Отино. – Можешь прямо с этими комнатами забирать! Я заплатил Лумузи до конца этой декады, после – как хочешь. Хочешь – перевози ее в новое место, хочешь – здесь оставь.
– А чего, и оставлю, - отозвался Буру. – Место отличное, чего еще искать?
Накато моргала, слушая этот обмен фразами. Отино, которому она, по всей видимости, надоела, вот так запросто передал ее своему приятелю? Что ж. Ей-то что за разница, кто у нее наниматель? Отино, развязав кошель, отсчитал двадцать тускло блестящих монет. Накато пожала плечами, вальяжно наполнила пиалы вином. Нынче Отино явился в сопровождении аж пятерых друзей.
– Отличное приобретение, Буру! – воскликнул еще один из компании, Дженго. – Сообразительная девица, - он поднял пиалу, осушил одним глотком. – А ну, налей еще! – скомандовал он.
Отино с ухмылкой наблюдал, как она выполняет приказ. Все-таки нравы в Ошакати не похожи на нравы в других городах и землях!
Пьянствовала развеселая компания в ее апартаментах до глубокой ночи. А когда захмелевшие гости, пошатываясь, разошлись, один за другим, задержавшийся Буру изъявил
Давно Накато не испытывала такого отвращения. С тех самых пор, пожалуй, как кровный брат водил ее в шатер к высшему в их кочевье.
Опробовал в деле новый хозяин свое приобретение до предрассветного часа. И, в конце концов, утомленный, свалился на постель и захрапел. Убедившись, что он крепко спит, Накато на дрожащих подгибающихся ногах направилась в купальню. Вымылась, яростно оттирая кожу губкой, в остывшей воде. Стоило бы потребовать горячей – да в доме все спали. Не будить ведь Лумузи?
Можно было бы и разбудить, впрочем, - мысль пришла уже когда Накато вытерлась и натягивала длинную тунику из тонкой, но теплой шерсти. Чтоб неповадно было языком поганым чесать о том, что ее не касается.
Ну ничего. Она еще отыграется на этой болтливой твари. С этой мыслью девушка и заснула, завернувшись в покрывало, на полу. Буру спал в той комнате, где пировали. Она ушла в соседнюю – от ее нового хозяина разило перегаром и потом. Все-таки хозяин хозяину рознь, - подумалось ей, прежде чем она провалилась в сон.
А поутру ее разбуди рев раненого зубра.
Буру орал – как посмела его собственность лечь спать не возле него, а в другой комнате. Ему пришлось спросонок ее разыскивать!
Как эта ленивая тварь вообще посмела дрыхнуть. И почему завтрак не сготовлен и не подан, когда хозяин в доме?!
Следовало отдать Лумузи должное – завтрак появился стремительно, точно по повелению колдуна. Самой Накато, впрочем, поесть не довелось: пока ел Буру, она то массировала ему шею и плечи, что якобы затекли от сна в неудобной позе. То кланялась и извинялась за то, что посмела заснуть, не позаботившись об удобстве господина. То плясала перед ним, а то ведь «кусок в горло не лез».
После того, как Буру наелся, пришлось на голодный желудок снова укладываться с ним. Видать, накануне ему показалось недостаточно.
Когда он наконец убрался, Накато громким воплем потребовала Лумузи к себе. Навешав ей пощечин (пусть знает!), потребовала горячую ванну, и немедленно. А пока моется – чтобы навели всюду порядок и принесли ей еды прямо в купальню. Лумузи, явно изумленная, хотела было огрызнуться. Но, увидев, как перекосилось от ярости лицо Накато, молча поклонилась и кинулась выполнять.
Лишь погрузившись в горячую воду, девушка перевела дыхание. Да помилуют ее боги и духи! Давно с ней так не обращались. Отвыкла.
И голодной ходить отвыкла, и от того, что на нее орут незаслуженно и ругают последними словами.
Накато с изумлением вспоминала, как когда-то – всего несколько лет назад! – терпела похожее обращение каждый день. Терпела и не смела подымать головы. Тем более – подавать голоса. Как же все-таки изменили ее эти несколько лет!
Буру только что руку на нее не поднял. Но долго ли до того осталось?