21 интервью
Шрифт:
Интервью с Максимом Шостаковичем
Минчин: Как вы стали музыкантом?
Шостакович: Я родился 10 мая 1938 года. До войны наша семья жила в Ленинграде, потом эвакуация в Куйбышев, а к концу войны, в 1944 году, переехала в Москву.
С семи лет начал заниматься музыкой с педагогом Еленой Ховен. Она же учила и мою сестру Галину, которая впоследствии стала доктором.
С детства мечтал стать дирижером, это желание возникло еще в Куйбышеве, на премьере 7-й симфонии отца, на которой я присутствовал. Позднее папа брал меня на репетиции своей 8-й симфонии, которую разучивал
На протяжении моего обучения в школе отец специально писал фортепианные пьесы возрастающей трудности. К окончанию школы он сочинил и посвятил мне 2-й фортепьянный концерт, первым исполнителем которого и был я. Премьера концерта состоялась 10 мая 1957 года (в день моего рождения) в Большом зале Московской консерватории. С этим же концертом я и поступил в консерваторию. В консерватории я начал совмещать занятия по фортепиано с дирижерским классом. Моими профессорами по дирижированию были А. В. Гаук, Н. С. Рабинович, И. Б. Маркевич и Г. Н. Рождественский, в классе которого я и закончил консерваторию.
По окончании консерватории я начал работать ассистентом дирижера в Московском симфоническом оркестре под управлением Вероники Дударовой. С этим оркестром я изъездил всю страну вдоль и поперек и исполнил очень много концертов. Это было весьма полезно для меня как с точки зрения «оркестровой кухни», так и для обогащения репертуара. Потому что по смыслу этой должности – ассистент дирижера – я должен был и готовить свои собственные программы, и быть готовым в любой момент заменить на репетициях или на концертах дирижера, стоящего за пультом оркестра.
Прошло три года, и по конкурсу я поступил в Государственный академический симфонический оркестр СССР также на должность ассистента, но оркестр был по классу выше.
С этим оркестром я много путешествовал не только по всей стране, но и за границей – в Европе, Японии, США. Записывал пластинки классической музыки и очень многому научился у его главного дирижера Евгения Светланова.
А с 1971 года я был назначен главным дирижером и одновременно художественным руководителем Симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения, в котором проработал десять лет, вплоть до того времени, как решил не возвращаться в Союз.
С этим оркестром мы выпустили 60 пластинок, множество телефильмов, фондовых записей классики, современной музыки советских композиторов, в частности почти все симфонии и концерты Дмитрия Шостаковича.
Параллельно с этим я много выступал сам как в СССР, так и за границей, работая с различными оркестрами.
Минчин: Каковы были ваши взаимоотношения с отцом?
Шостакович: Мама – Нина Васильевна Шостакович – умерла в 1954 году от рака. Папа скончался 9 августа 1976 года в возрасте 69 лет от рака легких (сердечная недостаточность). С родителями, в особенности с отцом, были самые прекрасные отношения. Никаких расхождений и тесное содружество. Хотя он и не давал мне, так сказать, «академических» уроков, но его я считаю своим самым большим УЧИТЕЛЕМ – как в жизни, так и в музыке.
Минчин: Ваше мнение о нем как о композиторе?
Шостакович: Считаю его поистине гениальным творцом. Тем более что
Минчин: Как проходил ваш отец через стадии развития государства, в котором он жил?
Шостакович: Дмитрий Шостакович прошел со своим народом через все стадии развития того, что называлось государством, и сопереживал со своими соотечественниками все их испытания, стараясь помочь им своим творчеством во все трудные моменты жизни, отражая их переживания и трагедии в нотах. Как метко сказал один искусствовед, о советском времени будут судить по произведениям Д. Д. Шостаковича. Он был как бы летописец своей эпохи.
Минчин: Что дала советская власть ему и что забрала у него?
Шостакович: Советская власть на протяжении всей жизни Шостаковича пыталась подчинить его творчество своим целям. Но, к счастью, не сумела этого сделать. Творчество Шостаковича всегда отражало правду.
Что забрала – труднее сказать. Но, не «забрав», она бы не «дала» того, что отразилось в его и на его музыке.
Минчин: Как вы перешли на сторону «врага»? Чего вам, кроме свободы, не хватало в Советском Союзе?
Шостакович: Я перешел не на сторону врага, а на сторону истинных друзей свободной России. За время моей жизни в СССР, когда я видел страдания отца, страдания народа, во мне накопился такой мощный отрицательный эмоциональный потенциал, что больше терпеть сил не было. Передо мной стояла дилемма: или подчиняться, приспосабливаться, или – протестовать.
Мой уход – посильная форма моего протеста существующему в СССР режиму. Звучит, наверно, банально, но социально это так и есть. Психологически тоже. Несмотря на то что с материальной стороны я был достаточно обеспечен в Союзе, отсутствие истинной свободы, свободы духа, острое ощущение рабского и раболепствующего окружения довели меня до предела, и мой «исход» стал выходом из этого тупика.
Минчин: Какое последнее произведение вы исполнили с советским оркестром? Какое первое с западным и с каким?
Шостакович: Последнее произведение, исполненное с руководимым мною оркестром, – симфония «Манфред» Чайковского в день нашего последнего совместного концерта в ФРГ. (Это произошло 12 апреля 1981 года в городке Фюрт, недалеко от Нюрнберга. Автобусы для оркестра после концерта подали к выходу, прямо впритык, а оттуда нас уже везли на аэродром к самолету – и ничего не получилось бы. Я с Митей – моим сыном – вышел через запасную дверь и в полиции сразу же попросил политического убежища.)
На Западе была «Праздничная увертюра» Д. Шостаковича с Национальным симфоническим оркестром США, исполненная у подножия Капитолийского холма. Концерт состоялся в День памяти Америки, и на нем присутствовало более 60 тысяч человек.
Минчин: Что произошло дальше? Как устроилась ваша творческая жизнь здесь и кто вам помог?
Шостакович: В США я сначала жил в Нью-Йорке, затем приобрел дом в соседнем штате Коннектикут. Жизнь в деревне, на природе, мне ближе. Отсюда я и разъезжаю с концертами. Хочется отметить стремление моих новых друзей на Западе, в США помочь мне в устройстве новой жизни.