Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

Коллектив авторов

щей, хоть и ожидавшейся со дня на день вести, я от­

правился в фонетическую лабораторию Института живо­

го слова, где было в то время сосредоточено собрание

моих фонографных записей, и приступил к изучению

читки Блока. Через три недели моя работа, украшенная

эпиграфом из пушкинских «Цыган» — «Имел он песен

дивный дар // И голос, шуму вод п о д о б н ы й » , — была за­

кончена. Затем в течение трех лет она исправлялась,

дополнялась и расширялась,

обросла теоретическими

экскурсами, полемикой и в конце концов расплылась и

утратила литературную форму. Она читалась на откры­

тых собраниях, посвященных памяти поэта, и в закры­

тых заседаниях научных и литературных организаций,

реферировалась в прессе, два раза лежала в типографии,

но в печати так и не появилась. Печатать ее теперь

было бы уже поздно. «Голос Блока» остался навсегда за­

навешенным памятником поэту, созданным, быть может,

неискусной, но ревностной и благоговейной рукой. Вали­

ки, на которых записан этот голос, несколько стерлись

в процессе исследования, но все же — «под шип, сипение

359

и обертоны аппарата различается тихая, прерывистая,

сдержанная манера поэта, так глубоко волновавшая всех,

кто его слышал. Скупые гласные, паузы в середине

строки... «О доблестях... о подвигах... о славе...» Так опи­

сывал свое впечатление от слушания этих записей через

четыре года после смерти поэта выдающийся чтец Антон

Шварц. Современная электроакустика сумела преодолеть

немалые трудности, для того чтобы оживить мои записи

читки Маяковским и Есениным своих стихов. Она распо­

лагает техническими средствами и для того, чтобы раз­

решить более сложную задачу — возродить и приблизить

к оригиналу звучащие копии поэтической речи Александ­

ра Блока.

Но в каком количестве и в каком состоянии сохра­

нились эти фонографные валики после тридцати трех

лет беспризорности и забвения, в частности — после чет­

верти века особенно небрежного хранения в Государст­

венном литературном м у з е е , — этот вопрос выясняется

только сейчас, когда этими записями наконец заинтере­

совался Союз советских писателей. Пока из шести вали­

ков, на которых записан голос Блока, найдено четыре,

и возможно, что из десятка записанных на них стихо­

творений четыре или пять удастся довести до более или

менее удовлетворительной звучности. Сбудется ли эта

надежда и найдутся ли два недостающих валика, пока­

жет будущее.

H. A. НОЛЛЕ-КОГАН

ИЗ

ВОСПОМИНАНИЙ

И в памяти на миг возникнет

Тот край, тот отдаленный брег.

А. Блок

И тень моя пройдет перед тобою.

А. Блок

Прежде чем говорить о моем знакомстве с Блоком и

о некоторых встречах с ним, я хочу передать мое впе­

чатление о его внешнем облике. Говорю о моем впечат­

лении и подчеркиваю это, ибо, может быть, в памяти

других он запечатлелся иным.

Мне невозможно представить себе Блока и обрисовать

его, не связывая образа поэта с определенной атмосферой,

местом, природой, освещением, переживанием. В его

внешности все зависело от состояния духа, все, даже

колорит кожи, цвет глаз, цвет волос.

Каков был Блок? Красив? И да и нет. Были ли гла­

за его светлыми или темными? Вились или гладкими бы­

ли его волосы? На все отвечу: и да и нет.

Когда Блок бывал весел духом, спокоен, здоров, то

кожа его лица, даже зимой, отливала золотисто-красным

загаром, мерцали голубовато-серые глаза, волосы орехо­

вого оттенка (иного определения не подберу), легкие и

пушистые, венчали высокое чело. Очерк рта выразитель­

ный, и когда он плотно сжимал губы, то лицо внезапно

приобретало суровое, замкнутое выражение, когда же

улыбался, оно сразу светлело и молодело. Походка

упругая, легкая, фигура статная, ладная, весь он какой-

то «подобранный», все сидит на нем элегантно, ничего

кричащего, вульгарного. <...> В дни душевного смятения,

упадка духа, физического недомогания лицо серело, гла­

за тускнели, волосы темнели и переставали пушиться.

Он словно сникал, и даже поступь тяжелела. Есть сни­

мок Блока в гробу: на подушке покоится голова поэта

361

с темными, совершенно гладкими волосами. Вот потому-

то к внешности Александра Блока я буду возвращаться

несколько раз, и всегда в связи с теми моментами, о ко­

торых буду рассказывать.

Мое знакомство с ним началось не с личной встречи,

а с переписки, но иногда мне приходилось встречать его

то тут, то там.

Мы жили в Петербурге. Муж мой, П. С. Коган, был

приват-доцентом Петербургского университета, а я

училась на филологическом факультете Бестужевских

курсов.

Петербургский май, «май жестокий с белыми но­

чами» 1. Я возвращалась с Островов. Уже темнело.

Я проголодалась и зашла в кафе. Заняв свободный сто­