Атаман Устя

Салиас Евгений Андреевич

— А мн вотъ, ребята, быть убиту, чуетъ мое серденько… грустно провздыхалъ одинъ рябоватый молодецъ изъ калмыковъ.

— Ладно! Считайте! крикнулъ строго Орликъ. — Не успетъ и бляна подойти, я ужъ кого изъ васъ самъ ухлопаю. Помни, ребята: я въ миру мухи не трону, а въ битв — не пожалю брата родного; а своего труса-молодца пожалю меньше, чмъ чужого; свой, малосильный, да слабодушный и себя, и еще двухъ погубитъ примромъ поганымъ.

— Это врно! отозвался одинъ изъ молодцевъ, здоровый мужикъ.

— Да мы то что-жь? Мы ничего.

Энто вонъ дурень, калмыченка поганецъ. Его бы съ Ордуньей оставить зайцевъ атаману жарить, кашу варить, а не биться…

Громкій смхъ пошелъ по всмъ лодкамъ отряда Орлика.

— А на дуван, гляди, первый будетъ! замтилъ молодой парень.

Снова еще громче разсмялись вс. Въ Устиномъ отряд молодцы начали оглядываться назадъ. Малина обернулся и крикнулъ что-то, ради шутки заднему отряду.

Что кричалъ Малина — разобрать было нельзя.

Орликъ разслышалъ только послднія слова гнусливаго крика каторжника.

— …Анъ глядь, четыре бабы!

Въ лодкахъ отряда Усти раздался дружный взрывъ хохота и долго не смолкалъ, переливаясь.

— Ай да Малина! Ай да Малина! кричали голоса.

Самъ Устя усмхнулся прибаутк сибирнаго, и брови его раздвинулись, блые ровные зубы блеснули между розовыхъ, женски нжныхъ и красивыхъ губъ.

Лодки летли и были уже въ верст отъ поселка. Вдали, среди шири и глади тихой и синеватой Волги, будто спавшей въ величавомъ поко, виднлся зеленый островокъ.

XVII

Бляна, широкое развалистое и тупоносое судно, блестящее на солнце своей обшивкой изъ свжихъ досокъ, тихо шла по теченью, управляемая огромнымъ рулемъ, которымъ орудовали шесть человкъ батраковъ. Бляна купца Душкина шла изъ Казани въ Астрахань, нагруженная зерномъ, но, вмст съ тмъ, въ носовой части судна было особое помстительное отдленіе, полное краснымъ товаромъ и всякой всячиной.

Купецъ Душкинъ шелъ по Волг ниже Казани въ первый разъ.

До тхъ поръ лтъ семь кряду торговалъ онъ между Ярославлемъ и Казанью чмъ придется, но больше зерномъ, пенькой и желзомъ.

За семь лтъ предпріимчивый молодецъ, лтъ 30-ти, такъ расторговался, что наконецъ ршился пуститься внизъ по матушк на Астрахань.

Многіе торговые люди отсовтывали Душкину ходить по низовью, гд водится всякая «сволока» и всякія «птицы небесныя», но Душкинъ, прыткій и веселый малый, отвчалъ: «Ничего; авось, Богъ милостивъ!»

Барыши астраханскіе давно ему спать не давали; все грезились во сн. Да и впрямь, если бы удалось ему еще тоже лтъ семь поторговать между Казанью и моремъ Каспіемъ, откуда и въ персидское царство ходятъ корабли-суденушки, то, конечно, «быть ему богачемъ первющимъ на всей Волг».

Однако не онъ первый пробовалъ за астраханскими барышами ходить. Бывали смльчаки и прежде него, но ни одинъ не только не разжился, а многіе и головы сложили по пути. Здалъ все это Душкинъ и зря не пустился въ низовье, а приготовился. Онъ слыхалъ, что по пути

везд есть разбойники, есть цлые поселки, живущіе грабежемъ мимо идущихъ судовъ, которые и дегтя или известки не пропустятъ, не только хлба или краснаго товара. Душкинъ зналъ тоже, что у рчки Еруслана есть поселокъ Устинъ Яръ, что живетъ у ближайшаго начальства какъ бы на откупу. И надумался купецъ пуститься въ путь не спроста, немного потратиться, но астраханскими барышами тратье покрыть.

Нанялъ онъ, помимо шести своихъ батраковъ-рулевыхъ при судн, еще полторы дюжины молодцовъ изъ всякаго сброду. Но и этимъ смхомъ онъ не удовольствовался; придумалъ молодецъ еще одно такое хитрое колно, что вся Казань, узнавъ про его затю, хохотала до слезъ цлую недлю.

— А вдь, пожалуй, выгоритъ дло! говорили нкоторые торговцы про затю прыткаго купца; — дойдетъ, гляди, до Астрахани невредимо.

Много смху, шутокъ и прибаутокъ было на пристани, когда двинулась на низы посл молебствія бляна Душкина. Многіе купцы, торговцы верховья, посмявшись до слезъ надъ товарищемъ, ршили однако тайно, что если путешествіе Душкина обойдется счастливо, т.-е. затя его удастся и онъ достигнетъ Астрахани, сдлавъ безъ бды торговый оборотъ, то послдовать на будущій годъ его примру.

Хитрая затя Душкина удалась уже на половину. По пути было одно худое мсто, гд водился притонъ вольницы-негодницы, что былъ не плоше поселка Усти. Но бляна прошла это мсто и никто не шелохнулся. Можетъ и выглядывали разбойники на богатое судно изъ-за кустовъ и камышей прибрежныхъ, можетъ и зарились да собирались накрыть прозжаго купца смльчака, да видъ грозный бляны заставилъ душегубовъ призадуматься и, пожалвъ незадачу, пропустить безобидно мимо. Народу множество на блян съ ружьями да пушка огромная на тупомъ носу, блестящая ярко какъ огонь — охолодили ихъ удаль.

Такъ подошла бляна къ рчк Еруслану и къ Устину Яру. Тутъ-то смутила она Орлика своимъ видомъ. Будь онъ другой человкъ, то не преминулъ бы доложить Уст, что нечего и пробовать нападеніе: четыре почти десятка народу вооруженнаго — не шутка! Но видно Орликъ и Устя были удале другихъ или жизнь имъ дешевле была.

Теперь, раздливъ молодцевъ своихъ на дв равныя части и ожидая горячей битвы, оба, и атаманъ, и эсаулъ, мысленно собирались биться со словами:

— Двухъ смертей не бывать, а одной не миновать!

Оба боялись равно, что ихъ молодцы, за исключеніемъ немногихъ, оробютъ и только себя и ихъ погубятъ, но оба ршились лзть на бляну безстрашно. Давно уже не было у нихъ лихой схватки на матушк Волг, хотлось имъ «погрться» въ жаркой битв, да и провіанту у нихъ въ запас было уже мало, ни хлба, ни холста, ни пороху; а на большой блян богатаго купца, гд столько народу, небось, все найдется и на цлыхъ полгода хватитъ добычи.

Лодки разбойниковъ достигли того мста рки, гд множество топкихъ, глинистыхъ островковъ, заросшихъ сплошь камышомъ, затсняли путь по рк…