Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Касьян, встревоженный страстностью этой исповеди, замялся.
За Стасию он боится, блаженный… Стало быть, он не знает, что его мать подсылала к ней наёмного убийцу. Ну, пусть не знает.
— А, — Тамиан безнадёжно махнул рукой, — ясно, можешь не отвечать.
Отвечать было надо. И честно. Это было… милосерднее.
— Нет. Я скажу. Попробую. — Он повернулся к Тамиану. — Понимаешь, ты сейчас никак не выглядишь. Тебя нет.
— Пустое место, — без гнева подытожил царевич. — Согласен. Свалить всё на Рокота? Тоже не выход.
— Почему? — спросил Касьян серьёзно.
— Так получилось, — задумчиво проговорил Тамиан. — Никогда у меня не складывалось ничего. Не могу принимать решения. Должен, но не могу. Выбор решения всегда отсекает столько путей, мне кажется. В общем, отцу это надоело, и он меня в этот раз просто сюда кинул, сказал — выплывешь, так выплывешь, утонешь, так утонешь.
— Так и сказал?
Похоже на Аристарха.
— Да. — Царевич не отрывал глаз от речного простора. — Что-то слова эти вспомнились, а тут как нарочно, вода… дорожка лунная…
Касьян испугался окончательно.
— Так. — Он придвинулся к Тамиану, взял за плечо. — Прекрати это. Не смотри туда. Посмотри на меня.
Царевич перевёл взгляд на него. Белки глаз блеснули в лунном свете.
— Да не волнуйся, не собираюсь я туда прыгать, — сказал он вполне осмысленно. — Но притягивает, правда?
Касьян отпустил его, чуть успокоившись.
— Мало ли что кого притягивает, — пробормотал он.
Они помолчали.
— Всё равно не понимаю, — заговорил Касьян. — Знаешь, мне ведь тоже казалось, что тебя нет. А ты есть, оказывается. Выйди, покажись людям.
— Зачем? Войско меня не уважает и не любит. Кому я нужен?
Касьян задумался, как объяснить это — ни много, ни мало — триладийскому царевичу.
“Вот Стасия знает”, - вдруг пришла непрошеная мысль. И у него самого, сироты из глухого селения, никогда не возникало такого вопроса.
Но разве передашь это словом? Либо он поймёт, либо нет.
— Триладе.
— Что я для Трилады? — безразлично сказал Тамиан. — Впрочем, даже если бы я вдруг кому-то понадобился, не смог бы ничего сделать.
Вот, вбил себе в голову…
— Послушай, — посоветовал Касьян, — пока мы в дороге до Талаяма, ничего особо делать и не надо. Ты начни просто говорить, что ли? А там видно будет. Может, научишься.
— Не знаю. — Но голос царевича стал веселее. — Навязалась эта Эальиме на мою голову.
— Думаешь, она тебе не понравится?
— Понятия не имею, — равнодушно сказал Тамиан. — До неё ещё добраться живым надо. И я тут над собой не волен. Какая разница, понравится, не понравится. Отец вон живёт как-то, и ничего, всё у него хорошо.
Он осёкся.
— Что я несу… Странная ночь.
— Я забуду, — сказал Касьян и невольно усмехнулся, вспомнив, что во дворце он то же самое обещал Гателию. Положение учёного подразумевает выслушивание исповедей?
Хотя
— Да это и так все знают, — грустно заметил Тамиан. — Слушай, а ты встречался с девушками, Касьян? Умеешь за ними ухаживать?
Стасия не в счёт, за ней он не ухаживал. А прежде у Касьяна не было особенных увлечений, рассказать было не о чём. Он целовался с девчонками ещё в Сини, однако всё это было легкомысленно. Жил он, конечно, далековато. Хотя путь от их с Иринеем жилища до деревни и не мог служить препятствием для любви, любви-то у него и не было. Может быть потому, что в глубине души он грезил о небесной царевне.
— Ничего серьёзного.
— Вот и у меня ничего серьёзного. Гателий там, в Изберилле, ходил в разные дома, знаешь… Я как-то был с ним. Но мне не понравилось. Неправильно это.
— А где вы там бывали? — из любопытства спросил Касьян.
Тамиан хмыкнул.
— Погоди, а тебе для чего? Ты ж звездочёт.
— Так для науки исключительно.
Оба захохотали.
Лёд был сломан. Разговор перескочил на темы более легкомысленные, потом опять на движение небесных тел, потом на Талаям и Игру, потом ещё на что-то…
Летние ночи коротки. Рассвет пришёл стремительно, они даже не успели почувствовать его приближение и заметили лишь тогда, когда он явил себя во всей красе. Облака на краю неба казались скалами, и между двумя острыми пиками лучилось солнце.
Касьян зевнул.
— Уж выезжать скоро.
— Да, пошли. — Тамиан поднялся. — Спасибо, что поговорил. Другие бы не стали. Они меня не любят.
— Может, они тебя не знают?
Дорога. Мерный топот. Мелькание копыт.
Чем ночной разговор помог Касьяну — отвлёк от смятенных мыслей о Стасии. Весь день он думал не о ней, а о том, как бы с коня не упасть.
А потом он смог рассуждать уже более или менее здраво.
Такое впечатление, что стены дворца были возведены не только в мире вещей, но и в пространстве мыслей. Сейчас убралась эта преграда, у него голову и снесло. Тем не менее, от того, что Стасия покинула дворец, она не перестала быть триладийской царевной. Надо бы запомнить.
Царевна, наследница Гремиталадов. Драгоценность из дворцовой сокровищницы. Карта из Великой Игры. Предмет торга в государевых сделках.
Так и есть. Хватит. Да закрой ты уже эти мысли где-нибудь на задворках сознания в ящике покрепче!
Он подхлестнул коня, и тот недовольно всхрапнул и понёсся вскачь.
Следующие дни Касьян уже сам избегал Стасии.
После этой ночи в отряде тоже ничего не изменилось. Только Тамиан стал что-то говорить. Иногда невпопад, а иногда даже по делу. Воины сперва удивились, а потом начали привыкать.
Ещё Тамиан стал общаться со Стасией. Она тоже удивилась, а потом привыкла.