Божественная комедия

Алигьери Данте

₁₃₆

Кто легче нес, а кто тяжеле гнет, И так, согбенный, двигался по краю; Но с виду терпеливейший и тот

₁₃₉

Как бы взывал в слезах: «Изнемогаю!»

Песнь одиннадцатая

_{Круг первый (продолжение)}

₁

И наш отец, на небесах царящий, Не замкнутый, но первенцам своим Благоволенье прежде всех дарящий,

₄

Пред

мощью и пред именем твоим Да склонится вся тварь, как песнью славы Мы твой сладчайший дух благодарим!

₇

Да снидет к нам покой твоей державы, Затем что сам найти дорогу к ней Бессилен разум самый величавый!

₁₀

Как, волею пожертвовав своей, К тебе взывают ангелы «Осанна» [680] , Так на земле да будет у людей!

680

«Осанна» (еврейск. — спаси, сохрани) — приветственное восклицание.

₁₃

Да ниспошлется нам дневная манна, [681] Без коей по суровому пути Отходит вспять идущий неустанно!

₁₆

Как то, что нам далось перенести, Прощаем мы, так наши прегрешенья И ты, не по заслугам, нам прости!

₁₉

И нашей силы, слабой для боренья, В борьбу с врагом исконным не вводи, Но охрани от козней искушенья!

681

Дневная манна — хлеб насущный, в смысле: духовная пища, небесная благодать.

₂₂

От них, великий боже, огради Не нас, укрытых сенью безопасной, А тех, кто там остался позади».

₂₅

Так, о себе и нас в мольбе всечасной, Шли тени эти и несли свой гнет, Как сонное удушие ужасный,

₂₈

Неравно бедствуя и все вперед По первой кромке медленно шагая, Пока с них тьма мирская не спадет.

₃₁

И если там о нас печаль такая, Что здесь должны сказать и сделать те, В ком с добрым корнем воля есть благая,

₃₄

Чтоб эти души, в легкой чистоте, Смыв принесенные отсюда пятна, Могли подняться к звездной высоте?

₃₇

«Скажите, — и да снидут благодатно К вам суд и милость, чтоб, раскрыв крыла, Вы вознеслись отсюда безвозвратно, —

₄₀

Где здесь тропа, которая бы шла К вершине? Если же их две иль боле, То где не так обрывиста скала?

₄₃

Идущего со мной в немалой доле Адамово

наследие гнетет, И он, при всходе медлен поневоле».

₄₆

Ответ на эту речь, с которой тот, Кто был мой спутник, обратился к теням, Неясно было, от кого идет,

₄₉

Но он гласил: «Есть путь к отрадным сеням; Идите с нами вправо: там, в скале, И человек взберется по ступеням.

₅₂

Когда бы камень не давил к земле Моей строптивой шеи так сурово, Что я лицом склонился к пыльной мгле,

₅₅

На этого безвестного живого Я бы взглянул — узнать, кто он такой, И вот об этой ноше молвить слово.

₅₈

Я был латинянин; родитель мой — Тосканский граф Гульельм Альдобрандески; Могло к вам имя и дойти молвой.

₆₁

Рожден от мощных предков, в древнем блеске Из славных дел, и позабыв, что мать У всех одна, [682] заносчивый и резкий,

₆₄

Я стал людей так дерзко презирать, Что сам погиб, как это Сьена знает И знает в Кампаньятико вся чадь. [683]

682

Мать у всех одна — земля.

683

Вся чадь — вся дружина.

₆₇

Меня, Омберто, гордость удручает Не одного; она моих родных Сгубила всех, и каждый так страдает. [684]

₇₀

И я несу мой груз, согбен и тих, Пока угодно богу, исполняя Средь мертвых то, что презрел средь живых».

₇₃

Я опустил лицо мое, внимая; Один из них, — не тот, кто речь держал, — Извившись из-под каменного края,

684

Я был латинянин… — Это Омберто Альдобрандески, граф Сантафьора (Ч., VI, 111), погибший в 1259 г. при осаде сьенцами его замка Кампаньятико.

₇₆

Меня увидел и, узнав, позвал, С натугою стремясь вглядеться ближе В меня, который, лоб склонив, шагал.

₇₉

И я: «Да ты же Одеризи, ты же Честь Губбьо, [685] тот, кем горды мастера «Иллюминур», как говорят в Париже!» [686]

₈₂

685

Одеризи из Губбьо — прославленный в свое время миниатюрист (умер в 1299 г.).

686

«Иллюминур», как говорят в Париже — то есть миниатюра.