Божественная комедия

Алигьери Данте

₂₅

Я видел — тот, кто создан благородней, Чем все творенья, молнии быстрей Свергался с неба в бездны преисподней. [696]

₂₈

Я видел, как перуном Бриарей Пронзен с небес, и хладная громада Прижала землю тяжестью своей. [697]

₃₁

696

Имеется в виду Люцифер.

697

Бриарей — см. прим. А., XXXI, 98.

Я видел, как Тимбрей, Марс и Паллада, В доспехах, вкруг отца, от страшных тел Гигантов

падших не отводят взгляда. [698]

₃₄

Я видел, как Немврод уныло сел И посреди трудов своих напрасных На сеннаарских гордецов глядел. [699]

₃₇

О Ниобея, сколько мук ужасных Таил твой облик, изваяньем став, Меж семерых и семерых безгласных! [700]

698

Тимбрей (одно из прозвищ Аполлона), Марс и Паллада, окружив Зевса, смотрят на сраженных ими гигантов (А., XXXI, 44–45 и прим.).

699

Немврод — см. прим. А., XXXI, 46–81.

700

Ниобея, жена Амфиона (А., XXXII, 11), гордая своими семью сыновьями и семью дочерьми, глумилась над Латоной, матерью всего — лишь двух близнецов — Аполлона и Дианы. Тогда дети богини убили стрелами всех детей Ниобеи, которая от горя окаменела (Метам., VI, 146–312).

₄₀

О царь Саул, на свой же меч упав, [701] Как ты, казалось, обагрял Гелвую, Где больше нет росы, дождя и трав! [702]

₄₃

О дерзкая Арахна, как живую Тебя я видел, полупауком, И ткань раздранной видел роковую! [703]

<

701

Саул — царь израильский, побежденный филистимлянами на горе Гелвуе, пал на свой меч (Библия).

702

Нет росы, дождя и трав! — Узнав о смерти Саула, Давид воскликнул: «Горы Гелвуйские! да [не сойдет] ни роса, ни дождь на вас, и да не будет на вас полей с плодами…» (Библия).

703

Арахна — см. прим. А., XVII, 18. Здесь она изображена в самый миг превращения.

image l:href="#"/>

₄₆

О Ровоам, ты в облике таком Уже не грозен, страхом обуянный И в бегстве колесницею влеком! [704]

₄₉

Являл и дальше камень изваянный, Как мать свою принудил Алкмеон Проклясть убор, ей на погибель данный. [705]

704

Ровоам — жестокий израильский царь, спасающийся бегством от народного восстания (Библия).

705

Сын Эдипа, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла, подарил тщеславной Эрифиле, жене аргосского царя Амфиарая (А., XX, 31–39 и прим.), ожерелье Гармонии, приносившее несчастие всем его обладательницам, и она указала ему, где прячется ее муж, который скрылся, зная, что лишится жизни, если отправится в этот поход. Когда Амфиарай погиб под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убил свою мать (ср. Р., IV, 103–105), так что она прокляла «убор, ей на погибель данный».

₅₂

Являл, как меч во храме занесен Двумя сынами на Сеннахирима И как, сраженный, там остался он. [706]

₅₅

Являл, как мщенье грозное творимо И Тамириса Киру говорит: «Ты жаждал крови, пей ненасытимо!» [707]

₅₈

Являл, как ассирийский стан бежит, Узнав, что Олоферн простерт, безглавый, А также и останков жалкий вид. [708]

706

Надменный Сеннахирим,

царь ассирийский, был убит во храме своими сыновьями (Библия).

707

Тамириса, скифская царица, отмщая Киру за гибель своего сына, разгромила персидское войско, велела отрубить голову павшего в битве царя и положить ее в мех, наполненный человеческой кровью. При этом она воскликнула: «Упейся кровью, которой ты тридцать лет ненасытимо жаждал!» (Орозий, История, II, 7).

708

Когда ассирийский полководец Олоферн осаждал Ветилую, иудеянка Юдифь пришла к нему в шатер и обезглавила его. Ассирийцы обратились в бегство (Библия).

₆₁

Я видел Трою пепелищем славы; О Илион, как страшно здесь творец Являл разгром и смерть твоей державы!

₆₄

Чья кисть повторит или чей свинец, Чаруя разум самый прихотливый, Тех черт и теней дивный образец?

₆₇

Казался мертвый мертв, живые живы; Увидеть явь отчетливей нельзя, Чем то, что попирал я, молчаливый.

₇₀

Кичись же, шествуй, веждами грозя, Потомство Евы, не давая взору, Склонясь, увидеть, как дурна стезя!

₇₃

Уже мы дальше обогнули гору, И солнце дальше унеслось в пути, Чем мой плененный дух считал в ту пору,

₇₆

Как вдруг привыкший надо мной блюсти Сказал: «Вскинь голову! — ко мне взывая. — Так отрешась, уже нельзя идти.

₇₉

Взгляни: подходит ангел, нас встречая; А из прислужниц дня идет назад, Свой отслужив черед, уже шестая. [709]

₈₂

Укрась почтеньем действия и взгляд, Чтоб с нами речь была ему приятна. Такого дня тебе не возвратят!»

₈₅

Меня учил он столь неоднократно Не тратить времени, что без труда И это слово я воспринял внятно.

709

Прислужницы дня — Оры (в античной мифологии — богини времен года, а также часов дня), сменяющие друг друга на солнечной колеснице (Ч., XXII, 118–120). Уже минул шестой час после восхода солнца, то есть минул полдень.

₈₈

Прекрасный дух, представший нам тогда, Шел в белых ризах, и глаза светили, Как трепетная на заре звезда.

₉₁

С широким взмахом рук и взмахом крылий, «Идите, — он сказал, — ступени тут, И вы теперь взойдете без усилий.

₉₄

На этот зов немногие идут: О род людской, чтобы взлетать рожденный, Тебя к земле и ветерки гнетут!»

₉₇

Он обмахнул у кручи иссеченной Мое чело тем и другим крылом [710] И обещал мне путь незатрудненный.

₁₀₀

Как если вправо мы на холм идем, Где церковь смотрит на юдоль порядка [711] Над самым Рубаконтовым мостом,

₁₀₃

И в склоне над площадкою площадка Устроены еще с тех давних лет, Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка, [712] —

710

Взмахом крыльев ангел стер одно из «Р», вырезанных на челе у Данте (Ч., IX, 112–114).

711

Юдоль порядка — так иронически названа Флоренция.

712

Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка — то есть когда общественные деятели Флоренции были честнее. Данте намекает на два громких мошенничества, случившиеся в его время: мессер Никкола Аччайоли и судья Бальдо д'Агульоне (Р., XVI, 55–56 и прим.) удалили из нотариальной книги компрометирующую запись, а Дуранте Кьярамонтези, ведавший продажей соли, уменьшил объем казенной кадки, чтобы обмеривать покупателей.