Диверсия без динамита
Шрифт:
немного. И, напевая про «ягоду-малину», он закурил (раньше только на лестнице), достал двадцать семь
рублей (заначка из книги «В мире мудрых мыслей»), собрал фотографии покойных родителей, испил из-под
крана водицы и, взявшись за ручку чемодана, предупредил;
— Ну, я ушел... Ушел я, значит.
Кухня молчала. В душе Семена появилась пустота, и он вышел, оставив дверь настежь. Чемодан подло
бил по ногам, но Семен в это дело не вникал. В горячке он прошел
скверике на лавке. Поместив чемодан около, Семен закурил по-новой и стал с тупостью смотреть на важных
и толстых, как Черчилль, голубей с радужными шейками. Глупые голуби клевали землю и говорили «гули-
гули». Идти было некуда. Мимо с субботней неторопливостью и ленцой проходили люди. Их где-то ждали.
Семена же не ждал никто, и некому было рассказать свою душу. И он с печальным взором ненавидел этих
жизнерадостных людей за благополучие и удачливость, а также за их знание, как жить. И в рожах
проходивших в этот день почему-то проглядывало исключительно подлое и шакалье. Отбросив сигарету,
Семен отвернулся, сел в профиль и стал анализировать жену. Всем стервам стерва. И еще по карманам
лазит. Так хорошие люди не поступают. А чуть что, к мамочке бежит жалиться (тесть от тещи жил
особняком). И как он, когда женихался, ее не разглядел. Семен в очередной раз вздохнул. Мутило. Пивка
бы сейчас. Но с этим сундуком много не натаскаешься. Кстати, чего она туда засунула? Он отворил чемодан
и полазил в нем руками. Все его самые модные и дорогие вещи, даже французский джемпер, который они с
Женькой надевали попеременно, лежали здесь аккуратно уложенными. «Все-таки хорошая у меня жена, —
подумал грустя Семен. — Другая бы так, налегке, выкинула, а она даже пирожки в пакетике положила,
чтобы не оголодал». Он без аппетита зажевал пирожок с мясом, подумал и съел еще четыре. После
пирожков ему стало немного полегче.
Вдруг он заметил в воздухе какое-то изменение, слышались тревожные крики и куда-то бежали люди,
роняя порожние мешки. У Семена сработал приобретенный рефлекс и, стараясь держать чемодан по
возможности на отлете, он тоже побежал. Интуиция его не обманула — в их овощной привезли, наконец,
картошку. Этот день Семен караулил уже три недели и переживал, потому что впереди маячила опасность
войти в зиму без картошки, а это, сами понимаете, чем грозит при нашем изобилии.
У магазина стояли два «КамАЗа» с прицепами, залепанные до стекол жидким покрытием российских
дорог. В кузове сидел белобрысый человек в фуражке и ругался в толпу:
– Ну, куда лезете?! Люди вы, или бараны! Русским
торговать не буду!
Но за его спиной самые расторопные уже наполняли ведра той, что покрупнее. Семен договорился с
соседями, чтоб держали ему место, и помчался домой за мешками. Он пинком распахнул дверь,
швырнул чемодан на диван-кровать и, запыхавшись, вибрирующим голосом закричал на безучастно
сидящую у телевизора Женьку:
– Давай! Быстрей! Там!.. По тридцать копеек!
– Чего? — опешила Женя.
– Сидпшь?! Ну, сиди, сиди. А в наш... картошку привезли|, — задыхаясь, горячился Семен. — Все уже
там,а она дома сидит! Чего зимой жрать будешь?! Бери деньги и вперед, а я пока в подвал. Да
пошевеливайся ты! Беги, а то не хватит...
И они побежали...
ВЕСЕЛЫЙ ПРАЗДНИК НОВЫЙ ГОД
Да где же она, елки-палки! Ну, Клавдя,ну конспиратор, запрятала, не найдешь, — стоя на коленях и
томясь, Семен Иванович с зорким прищуром вглядывался в темь под шкафом. Визуальное
обследование его не удовлетворило, и он, стервенея, пошуровал в скрытых мраком углах щеткой.
Наконец, ему повезло- под диваном что-то ласково звякнуло. «Она», — шмыгнул носом Семен
Иванович и торопливо подсучил рукав, что-|бы не замарать в пыли выходной пиджак...
С чувственно прижатой к груди поллитровкой он вернулся в зал, где красивые по случаю
праздника гости исправно закусывали и смотрели телевизор. Высунувшись из-за лысоватой елочки,
Семен Иванович, испытывая необыкновенный прилив сил, закричал:
— А я добрый Дед Мороз, вам подарочек принес! Кушайте, детки, — и с этими словами поставил
«Столичную» в центр стола.
— Нашел-таки, ирод! Нет, как все люди «Огонек» смотреть, ему лишь бы нализаться. Прямо зла
не хватает, — зыркнула на мужа Клавдия Петровна и, сплюснув губы, отвернулась к телевизору. Весь
ее вид говорил: «Вот погоди, уйдут гости!»
— Петровна, ты же умная женщина. Техникум кончила, а не понимаешь простых вещей. «Огонек»
повторять будут, а сейчас душа праздника просит. Новый год как-никак, — светло промолвил Семен
Иваныч и подмигнул шурину Василию.
— Хм-хм, — солидно сказал в кулак Василий.
— В самом деле, Сема, зачем же еще одну? — заметив, как предвкушающе заерзал Барсуков,
заволновалась его жена. — Как знаете, а мой Костик пить не будет. Правда, Костик? А то потом тебя
через весь город тащить.
Барсуков — брюнет с лошадиными губами, пораженный внезапной глухотой, уперся взглядом в