Диверсия без динамита
Шрифт:
салат «оливье». Семен Иванович чистосердечно улыбнулся женской наивности и принялся
сноровисто сковыривать пробку. Шурин Василий, смущаясь, взял с тарелки зеленый и пупырчатый,
как крокодил, соленый огурчик и отыскал глазами свою рюмку.
— Оп-ля! — бодро, весело и озорно воскликнул Семен Иванович, фирменным щелчком сбивая с
горлышка картонку, и тут же добавил:
— Ни хрена себе...
Из бутылки клубами повалил фиолетовый с длинными белыми искрами
канализацией. Дамы неуверенно завизжали. «Горим!!!» — сильно перепугался Василий, но огурец из
рук не выпустил. Через минуту дым рассеялся, и все увидели запенсиоинного возраста сухонького
старичка с бородкой, как у Ивана Грозного, только седой. На нем были крепко поношенные
шальвары, жилетка на голое смуглое тело и сидящая на оттопыренных ушах плавсоставская фуражка.
На худом плече зеленела татуировка «Приветъ из Багдада».
— Пардон, — воспитанно шаркнул ногой пришелец. — Я, кажется, не вовремя...
Первым нашелся Семен Иванович.
— В самый раз, — радостно потер руки он, смекнув, что появление незнакомца пахнет
продолжением праздника. — Петровна, где там у тебя? Не видишь, новые гости? — Он с
дружелюбным любопытством оглядел старичка. — А вы, чей же, папаша, будете?
— Джин, — буднично представился тот. — Готов, Нк сказать, выполнить любое желание.
— Старик Хаттабыч? — с сарказмом спросил начитанный Барсуков и незаметно ощупал, на месте ли
бумажник.
— Так вы его знаете? — обрадовался джин. — Это мой дядя по материнской линии. Помню, раз в
Багдаде….
Но тут появился Семен Иванович с бутылками и по-кавалерийски сочно скомандовал: — К столу,
вссе к столу А это вам, товарищ джин, штрафную!
Старичок смутился:
— Да я, собственно, не употребляю, — но его татарские глаза алчно затлели.
— Ампулу вшили? — тонко улыбнулся многое повидавший в жизни Барсуков.
— Упаси аллах, — содрогнулся джин. — Просто годы мои уже не те. Скоро двести стукнет, хотя
по паспорту с девятьсот четвертого.
— Круглая дата, — умилился Семен Иванович. — А вы, папаша, пить не хотите. Чуждым
элементам на руку играете, — он кивнул на женщин. — Вы уж нас не обижайте. Хотя вам, наверно, с
падишахами да звездочетами привычнее, а что мы, мы парод простой, без гаремов. С нами уж и
выпить никак нельзя.
Джин покраснел и от возмущения затряс бородкой:
— Что вы такое говорите, уважаемый. Да я с восьми лет работаю, да я в Багдаде...
— За священный Багдад! За родину нашего гостя. — закричал Семен Иванович и размашисто
чокнулся со старичком.
— Ну, если только чисто символически,
— До дна! — оскорбился Семен Иванович. — За родину — до дна!
Джин с криком «Э-эх»! ударил фуражкой об пол. У него съежилось личико, он прижмурил глаз, и
его кадык возвратно-поступательно задвигался.
— Молодец! Наш человек, — Семен Иванович крепко обнял джина и длинно, с характерным звуком
поце-Ювал в глянцевую лысину.
Шурин Василий накидал старичку в тарелку закуски и , поколебавшись, отдал свой огурец, а
Барсуков переложил бумажник в другой карман.
Окосел джин быстро. После третьего тоста «За минареты Шахрисабса!» мужчины вышли покурить
на кухню и, пользуясь отсутствием слабого пола, растроганный водкой джин показал все свои
наколки, научил Семена Ивановича материться на фарси и подарил рецепт самогона из кукурузных
хлопьев. Остальные за это время трезвее тоже не стали. Откуда-то появилась и пошла по кругу
трехлитровая емкость с брагой.
— Так, говоришь, любое желание исполнить могешь? — с трудом отрывая джина от банки,
допытывался Семен Иванович с Барсуковым.
— Запросто, — утерев бородкой губы, подтвердил тот и обнял загрустившего о чем-то своем
Василия. — Правда, по инструкции под этим делом обслуживать категорически нельзя. Опять на
комиссии в бутылку посадить могут. У нас с этим строго. Даже за остаточное заметают. Но что не
сделаешь для хороших людей. Исполню, чего не пожелаете.
Выпили и за это.
— Давайте махнем в пампасы. Посмотрим, как там эти самые каманчи живут, — загорелся Василий и,
замахиваясь воображаемым томагавком на Барсукова, закричал: — Улю-лю-лю-лю! Смерть
бледнолицему шакалу!
— Дурак, — упорствовал Барсуков, зажимая Васи лию рот, — лучше каждому по «Волге». А еще
лучше по сто тыщ на брата. Что мы с ним на шалабаны играем?
Семен Иванович поражался их бестолковости и старался взять горлом:
— Машину водки, на меньшее я не согласен! — как заклинание повторял он.
Наконец, чтобы не было никому обидно и больно, решили перенестись куда-нибудь на юг, к морю —
где стройные девушки в бикини и закуска растет прямо на деревьях, поэтому, договорились жен с
собой не брать.
— Но ящик водки все равно прихватить нужно. Для знакомства, — вставил свое условие Семен
Иванович.
— И денег! Денег два чемодана! — напирал с другой стороны Барсуков.
Джин очень вдумчиво выслушал их и неожиданно пропел:
— А у нас во дворе есть девчонка одна...