Диверсия без динамита
Шрифт:
инструмент. Лопухи п с Колюней оказались проворней, и
Россомашному достался лом. Он тюкнул раз, тюкнул другой, и
настроение у него окончательно испортилось.
УТРО-2!-го
Семен осторожным шаркающим шагом нес свое отравленное тело по адресу: ул. Культурная, дом 20,
квартира 51. Там он жил с женой. Там был его дом. Демон похмелья незримо витал над его чугунной
головой, и ярко
слезящимся глазом приобретал парадные сиреневые тона синяк. А ниже... Семен аж застонал. Ниже, где
его голова переходила в шею, отчаянно пламенел и радовался жизни обширный засос, напоминающий
очертания знойного материка Африка. «А у африканцев засос, наверно, не так заметен» — позавидовал
Семен и трудно сплюнул.
Кто ему так среагировал в глаз, а тем более отметился на шее, Семен категорически не помнил, сколько
не тужил голову. Может, это Светка постаралась, или Танька с Калединой подлянку кинули. И та кривоногая
в джинсах тоже не исключается. А кто-то из мужиков приревновал, бац по мордаку и, пожалуйста,
распишитесь в получении. Последнее, что отобразилось в памяти Семена — это как он в темноте и без сил
лежит на душном диване, маг в соседней комнате наяривает про ягоду-малину, и чья-то ловкая пухленькая
ручка с хихиканьем залазит ему в ширинку. А потом кто-то мягкий, слюнявый и жадный начал его целовать
и засунул язык так далеко в рот, что Семена едва не стошнило выпитым. В этом месте проклятый алкоголь
окончательно застил его ум, и случилось ли отправление любовных потребностей, Семен не знал даже
приблизительно. Во всяком случае своих трусов он утром ни на себе и нигде не нашел. Без трусов Семену
было непривычно и сволочно, брюки терли нежное, и это почему-то усиливало похмельную хворобу.
Домой идти не хотелось, но надо было домой. У подъезда он через силу закурил и провел мысленную
репетицию предстоящего диалога с женой. Версия вкратце, пунктиром содержала в себе следующую
ахинею. Выпил пива, напали сзади, отняли все, очнулся — «фонарь»; а на шее красное — намяли, когда
душили. Разговор же Семен закончит словами: «Вот, Женя, был аванс и нет аванса. Слава богу, что до
смерти не убили...»
Он открыл ключом родную дверь и тихий и постный вошел. В прихожей, шлагбаумируя проход, стоял
здоровенный чемодан-демоданище. Такие чемоданы еще называют «мечта оккупанта». Увидев его, Семен
ободрился и воспрял духом — тесть приехал! Теперь обороняться будет легче. Тесть его, Павел
Григорьевич, и сам раньше крепко гулял по водке, а также налево, и знал толк в мужской солидарности.
Однажды
дедов. Туда он вносил фотографии женщин, которых он, по его словам, «сагитировал в кусты». Но тесть в
своем альбомчике явно туф-тил — на одной из фоток Семен с изумлением узнал артистку Мерилин Монро.
А так как кинозвезда Союз не посещала, а тесть из-за двух судимостей был не «выездной», «сагитировать»
ее он никак не мог, хотя желание, по-видимому, имел огромное. Вот такой у Семена был героический тесть.
И приехал он очень вовремя.
Супруга Женя, маленькая и красивая, готовила что-то па кухне. Судя по грозному бряцанию кастрюль и
молчанию, Семен определил, что грядет ураган под названием «Женя» (возможны разрушения и жертвы).
– Что, папа приехал? — с мягкой, малооправданной радостью спросил Семен, появляясь на кухне и
вдыхая густой котлетный запах.
Голову он держал с каким-то неестественным вывернутом, как пристяжной в тройке. Это Семен так
специально, чтобы скрыть следы адюльтера снаружи и удушливый | перегар изнутри.
– Нет, — бездушно сообщила Женя, облизывая обжегший палец, — никто не приехал. Это ты сегодня
съезжаешь. Забирай манатки в зубы и вали по холодку.
На Семена она даже не взглянула.
— То есть, как это вали? А квартира, телевизор, диван кровать кровать, черт возьми, недавно купили, —
зазвенел обидой Семен, неосторожно закашлялся и его опять чуть не вырвало. Он решил вести себя
поспокойней и больно-то не рыпаться.
– Дура ты, — дипломатично начал Семен.
— Конечно, дура, — Женя гоняла ножом шипящий на сковородке кусок маргарина. — С таким козлом,
вроде тебя, только дура жить и будет.
Жена у Семена была хорошая.
— А за козла ты мне еще ответишь, — вяло посулил Семен, изображая потрясение и обиду.
— Давай, давай, — не поверила Женя, хватит придуриваться. Где ночь ночевал, туда и...
Тут жена Семена изругалась матом, Причем изругалась уверенно, и ему показалось, что даже как -то
тре нированно. Семен опешил. Раньше всякое бывало, но такого не было. А он, дурак, еще гордился, что у
него такая неиспорченная жена, не матерится, как у всех.Семен сам придерживал дома язык, слова
некультурною сказать боялся, чтоб не нагрубить в тонкий женский мир Жени, а оказывается, там и без него
все давно испорчено. Такая же, как и другие, притворялась просто. И кому эти слова? Родному мужу!
Семену стало обидно и все равно, еще его охватило какое-то веселое бешенство. Даже голова отошла