Дневник. Том 1.
Шрифт:
нята в лавке, потому что накануне, в среду, делались закупки
на Центральном рынке. Тогда он просит отпустить с ним маде
муазель Марию. Хозяева сперва предлагают взять еще и дру
гую продавщицу, но он говорит, что есть только два билета, и,
так как ему доверяли, Марию отпустили с ним. Пришли во
Французский театр; сидели в ложе. Мария до сих пор помнит,
как она смотрелась во все зеркала. Каждый раз, когда падал
занавес, она думала, что
домой. А когда оно в самом деле кончилось, ждала продол
жения.
После театра они очутились в каком-то саду, — кажется, это
был сад Пале-Рояля. Потом оказалось, что он перевел свои часы
назад, и только когда они уже вышли из сада и шли по улице, —
может быть, это была улица Мулен, она не помнит, все было
как во сне, — он сказал ей правду: уже два часа ночи! Она
ужасно испугалась, стала плакать, умоляла поскорее проводить
ее домой... «Вы любите меня?» — «Да, да, очень люблю, но
только я хочу домой!» Он взял ее под руку: «Значит, скоро мы
будем близко-близко друг к другу!» — «Да я ведь совсем рядом,
куда уж ближе». Вся ее тогдашняя дурацкая невинность —
в этой реплике... Откуда-то там оказалась карета, как видно, за
казанная заранее. Он привез ее в «Оловянное блюдо». Там он
бросил ее на зеленый диван. «Этого я никогда не забуду. Я кри
чала, плакала, а он все целовал меня и называл «своей женуш
кой». Наутро я стала просить его, чтобы он первым пошел к
моим хозяевам и объяснил, что и как, чтобы они меня не бра
нили, а он говорит, что это невозможно. И еще сказал, что, если
я хочу, он возьмет меня с собой. А если мне нравится быть
продавщицей, то там, куда мы поедем, тоже ведь есть лавки.
И распорядился принести для меня из магазина новые платья...
И мы с ним уехали. Мне не было тогда и четырнадцати».
Потом она полгода жила у него в замке, но больше он ни
разу к ней не прикоснулся. Затем всякие истории о герцоге
Орлеанском — о том, как он нанял ей особняк на улице
Мартир — «с выездом, с горничной — я всегда вспоминаю об
этом, когда прохожу теперь мимо». Потом ее любовником стал
граф де Сен-Морис. < . . . >
Потом, — это было уже несколько месяцев спустя, — они по
ехали вместе путешествовать, жили в горах в какой-то дере-
344
вушке. Все это туманно, неясно... Наверно, это была Швейца
рия. Они много гуляли — сначала шли все вперед и вперед, на
верно, с добрых полмили, а потом возвращались назад. И еще
там была гора, покрытая снегом; однажды она взобралась туда
верхом на
Потом граф разоряется, пускает себе пулю в лоб. Ей прихо
дится вернуться в Париж, без гроша в кармане, настоящей го
лодранкой, и к тому же она еще и беременна. Встреча с
акушеркой — та взяла у нее бриллианты, обещала обучить сво
ему ремеслу, а сама обокрала, да еще стала торговать ею. Зна
комство с клиникой. Описание комнаты Марии, — на столе гра
фин, по бокам два стакана, старый ореховый секретер. «Он,
наверно, приносил мне несчастье, в конце концов я его про
дала».
Потом роман с чиновником, компаньоном какого-то комис
сионера из ломбарда, — он снимает для нее квартирку, обещает
обставить мебелью, но когда она перебралась туда, оказалось —
комнаты пусты! И не забудьте, что она беременна. Ночью ей до
того стало обидно, что даже зубы заболели, пошла туда, где он
жил, уговорила консьержку пустить ее: «Меня-де послала се
стра, она рожает, ей очень худо». Входит в его комнату и прямо
ему в упор: «Вы порядочный человек или подлец?» И тут же
требует, чтобы он сдержал свое слово, предъявляет расписки,
распахивает окно и говорит: «Если не сдержите, клянусь бо
гом, вот сейчас на ваших глазах выброшусь на мостовую!»
Тогда он согласился.
Потом рассказ о том, как она была бедна в клинике — два
чепчика, две нижние юбки, два воротничка и две пары манжет.
Но все, бывало, так и блестит, люди думают, что у нее много
белья, а она просто каждое утро стирает. Пол у нее в комнате
блестел — «ну прямо как во дворце».
Гулял на Бульварах и встретил Шолля, — он затащил меня
к себе, на улицу Лаффит, выкурить трубку.
В его квартирке красуется на стене портрет Леблан с увере
ниями в ее вечной дружбе. Квартира мужчины, в жизни кото
рого много женщин, — настоящая квартира девки: повсюду
парфюмерия. В книжном шкафу — одни только современные
авторы, зеркала украшены по бокам парой бра с розовыми све
чами.
Он сразу же снял сюртук, жилет — ему все жарко, он взвол
нован, он открыл окно. Заговорил о том, что собирается вызвать
на дуэль Водена — тот оскорбляет его в своей книге, которая
345
уже печатается. Рассказывая об этом, он шагает взад и вперед
по комнате, как дикий зверь в клетке.
Страшная жизнь! Нездоровая, возбуждающая атмосфера
мелкой прессы, скандальные слухи, которые приходится подби
рать каждую неделю, роман, который он стряпает на скорую