Дон Кавелли и папский престол
Шрифт:
— Я предлагаю на пост понтифика, — здесь он сделал драматическую паузу, — кардинала Рубино! — Как настоящий актер, он попытался придать своим словам уверенности и твердости. Чтобы все сразу осознали — это не шаткий компромисс, не очередная попытка, которая готова снова провалиться, нет — это последнее предложение, долгожданное и окончательное решение всех проблем. Сангалли выглядел достойно и внушительно, его представительная внешность сделала бы его первым кандидатом на роль римского сенатора в любом ремейке «Бен-Гура». Пышные седые волосы, изогнутый патрицианский нос, мощный подбородок, высокий лоб — все это излучало мудрость и решительность. Лидер, слова которого имеют вес. Он медленно огляделся и сел. Эту сцену он тоже отрепетировал так, чтобы все выглядело так, как если бы мудрец закончил говорить.
Аплодисменты
Однако совершенно незамеченным осталось то обстоятельство, что это были всё те же кардиналы, которые проголосовали за ожидание кардинала Монти лишь в последний момент.
LXVII
Окна в башне Святого Иоанна маленькие, но из них открывается фантастическая панорама на Ватиканские сады с собором Святого Петра на заднем плане. Энцо завершил медленный поворот камеры и направил ее на двух людей, сидевших друг напротив друга в мягких креслах в элегантно обставленной башенной комнате.
— Так все выглядит более правдоподобно, — проговорил Энцо, повернувшись к Фионе Сильвестри. Та, сжав губы, нетерпеливо смотрела на Кавелли.
— Я готова.
Кавелли, стоявший у двери, обратился к Монти:
— Вы тоже, ваше преосвященство?
Кардинал кивнул, не глядя на него. Казалось, он уже сосредоточился на том, что собирался сказать.
— Я снимаю вас общим планом, чтобы вы оба все время были в кадре, — снова заговорил Энцо. — Во-первых, потому что тогда вы не сможете незаметно обрезать материал, — он усмехнулся, обращаясь к Кавелли, — а во-вторых, потому что у меня только одна камера.
— Не забывайте о нашей договоренности, — напомнила Фиона Сильвестри, излишне грозно глядя на Кавелли. — Весь отснятый материал принадлежит мне.
Она с удовлетворением переводила взгляд с Кавелли на кардинала и обратно. Оба согласно кивнули в ответ. Сильвестри бросила еще один предостерегающий взгляд на Кавелли, затем села, приняв красивую позу, и серьезно посмотрела в камеру.
— Это Фиона Сильвестри. Рядом со мной кардинал Леонардо Монти. Мы находимся в башне Святого Иоанна в Ватиканских садах. Пока мы здесь беседуем, уже восьмой день продолжаются выборы нового папы. Но это не обычный конклав. — Она повернулась к собеседнику. — Кардинал Монти, во время этого конклава уже погибли два кардинала. Сегодня ночью на вас произошло покушение…
LXVIII
— Сколько дивизий у папы? — самодовольно спросил Сталин в Ялте, и ответ тогда был таким же, как и сегодня: ни одной. Дивизия включает в себя от десяти до тридцати тысяч человек, а в распоряжении папы всего сто тридцать пять швейцарских гвардейцев.
Кроме того, в его распоряжении еще некоторое количество итальянских военных и полиции, которые размещены вокруг Ватикана.
Это же так просто: два вертолета, окрашенные в цвета Красного Креста, приземляются на вертолетной площадке в Ватиканских садах. Понадобится всего человек тридцать вооруженных наемников-исламистов, готовых пойти на смерть, и найти добровольцев сейчас нетрудно. Плюс на вашей стороне был бы эффект неожиданности. Большинство швейцарских гвардейцев погибли бы прежде, чем узнали, что происходит. Их, несомненно, превосходная выучка и вооружение оказались бы бесполезны. Конечно, действовать нужно во время конклава. Быстро, хотя и с некоторыми потерями, добраться до Сикстинской капеллы и убить всех кардиналов одним махом. С помощью взрывного устройства или ракетных ударов можно уничтожить капеллу, большую часть собора Святого Петра и другие постройки Ватикана. Взрыв грязной бомбы завершил бы блестящую операцию и оставил после себя груду щебня, которая видна издалека и к которой нельзя будет подойти десятилетиями. По вполне реалистичным прогнозам, такую акцию можно провести в течение часа.
Последствия оказались бы фатальными. Уничтожение силы, которая объединяет сотни миллионов людей по всему миру, произвело бы огромное впечатление, в том числе на многих неверующих. Католическая церковь была бы обезглавлена и никогда бы не оправилась от такого удара.
Из-за чудовищности этого плана
Два его сотрудника — Чжан не любил таких грубых определений, как «наемники» или «убийцы», — не выходили на связь уже в течение нескольких часов. Из переговоров полиции стало известно о двух мертвых грабителях, которых обнаружили в Музеях Ватикана. Звонок Ринанцо лишь подтвердил его опасения: двое его людей мертвы, в то время как кардинал Монти и этот Кавелли все еще живы. Но есть и хорошие новости. Кардиналу Рубино удалось дискредитировать Монти, убедив всех, что у того какое-то психическое расстройство. Этот слух, конечно, не продержится долго, да и не надо. Хватит нескольких часов, после которых мир уже не будет выглядеть так, как прежде.
LXIX
На лице монсеньора Ринанцо появилось такое выражение, будто он увидел привидение. После всего, что произошло накануне вечером и сегодня утром, просто невозможно, чтобы кардинал Монти вот так, как ни в чем не бывало, здоровым и бодрым, появился в «Доме святой Марфы». Словно в трансе Ринанцо выслушал его извинения за то, что накануне вечером тот не принял таблетки вовремя и в результате впал в состояние умопомрачения, а впоследствии еще и стал невольным свидетелем взлома музея. Все это сказалось на нем сильнее, чем можно предположить, так что после визита в больницу он внезапно почувствовал недомогание и вынужден был сначала несколько часов отдохнуть в своей квартире, из-за чего, к сожалению, пропустил утреннее заседание. Но теперь снова физически и духовно полностью готов к тому, чтобы продолжить участие в конклаве. Ринанцо рассеянно кивнул и пробормотал несколько вежливых слов о том, как он рад, что с кардиналом все в порядке. В его голове мелькнула мысль: ведь он солгал полковнику Дюрану, что Монти звонил ему, будучи уже не в Ватикане. Теперь он немедленно должен позвонить Дюрану и, по возможности небрежно, рассказать о возникшем недоразумении. Торопливо извинившись, он исчез в лифте.
Действительно, после интервью с Фионой Сильвестри кардинал Монти направился в свою квартиру. Здесь он умылся, побрился и сменил спортивный костюм Кавелли на кардинальское облачение. Затем отправился в квартиру Кавелли, где Беатрис как раз собиралась готовить кофе и посоветоваться с ними обоими. Беатрис считала, что им всем следует покинуть Ватикан, а еще лучше Рим, пока конклав не закончится. По ее мнению, только так они будут в безопасности. Кавелли не соглашался и был твердо уверен, что Ватикан в принципе является самым безопасным местом в Италии, тем более что швейцарская гвардия после событий прошлой ночи ужесточила меры охраны. В частности, полковник Дюран не покладая рук работает над тем, чтобы установить, как двое грабителей смогли проникнуть внутрь музея.
У кардинала Монти тоже не было никаких сомнений в том, что он должен остаться. Он серьезно посмотрел на Беатрис.
— Нас, кардиналов, называют принцами крови. Знаете почему? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа: — Потому что мы поклялись в случае необходимости защищать церковь до последней капли крови. Так что у меня нет выбора, синьора Кингсли.
Беатрис мрачно уставилась на него.
— А знаете ли вы, почему фатальные ошибки называют кардинальными?
Монти ничего не ответил, но теперь, когда он снова оказался в «Доме святой Марфы», эти слова снова пришли ему в голову. Уверенность, которую он еще недавно испытывал, сменилась грызущим ощущением приближающейся опасности. Здесь он никому не мог доверять. Что, если кто-то захочет устроить еще одно покушение на его жизнь? Он решил, что этой ночью он надежно запрет дверь и будет бодрствовать. Отсутствие сна не имеет большого значения, он все равно страдает бессонницей. В кармане брюк он нащупал два предмета: моток шнура и прищепку.