Эмиль XIX века

Эскирос Альфонс

Бдные же напротивъ, ходили босикомъ, двочки, одтыя въ лохмотья, рылись въ кучахъ нечистотъ у домовъ богатыхъ, подбирая выброшенные остатки отъ пировъ. На бдныхъ не только лежали самыя тягостныя и самыя непріятныя работы, но на нихъ еще вс смотрли съ презрніемъ. Дло дошло до того, что людямъ, плохо одтымъ запрещалось показываться въ мстахъ общественныхъ гуляній, изъ опасенія, конечно, чтобы они своими лохмотьями не загрязнили зеленые ковры газона, или, еще вроятне, чтобы жалкій видъ ихъ не оскорблялъ зрніе богатыхъ.

Однажды ночью бдняки удалились на гору и стали совтываться между собою. Наиболе молодые между ними стояли за то, чтобы всмъ взяться за оружіе, напасть на богатыхъ во время сна и, отнявъ у нихъ имущество, раздлить его между бдными…

Но тутъ всталъ одинъ старью мудрецъ и, выждавъ, когда вс замолкли

заговорилъ такъ:- Не длайте этого, — во первыхъ потому, что ихъ замки оберегаются слугами, еще боле злобными, чмъ господа и собаками еще боле алчными чмъ самые слуги;- а во вторыхъ потому, что подобная борьба была бы несправедлива. То, что вы сегодня похитите у вашихъ враговъ, только благодаря тому обстоятельству, что сила будетъ на вашей сторон, можетъ быть завтра же отнято у васъ другимъ, если вы окажетесь слабйшими. Пріищимте же вмст другое средство. Вы, конечно, слыхали, что на вашемъ, мор, есть и другіе острова, кром того, на которомъ мы имли несчастье родиться. Наши братья, бдные матросы, которые привозятъ сюда на корабл припасы и предметы роскоши для богатыхъ, не разъ видали во время плаванья земли, поднимавшіяся посреди волнъ и увнчанныя зеленью и плодовыми деревьями. По ихъ разсказамъ, одинъ изъ этихъ острововъ необитаемъ и отъ васъ зависитъ превратить его въ плодоноснйшій садъ. У насъ есть руки. Я первый, несмотря на свою старость, готовъ работать на сколько хватитъ моихъ силъ, а въ случа надобности, помогу вамъ и совтомъ. Богъ все, что я хотлъ вамъ сказать.

Они отправились. Одинъ за другимъ садилась они на утлыя суда, которыя сами смастерили изъ досокъ, прикрывавшихъ ихъ хижини. Богатые обитатели острова были въ восторг, что эта сволочь удаляется и радостно хлопали руками. Наконецъ то избавились мы отъ напасти! — восклицали они.

Такъ какъ у эмигрантовъ не было никакого имущества, то и весь грузъ корабля состоялъ только изъ нихъ самихъ. Впрочемъ нтъ, я ошибаюсь: они захватили съ собой свои орудія для работы.

Впродолженіи нсколькимъ лтъ объ нихъ не было ни слуху, ни духу. Должно быть они вс потонули, говорили одни. Они вс перерзали другъ друга, утверждали другіе.

Но вотъ однажды въ гавань вошелъ корабль, нагруженный хлбомъ и другими товарами. По языку матросовъ и по нкоторымъ чертамъ лицъ не трудно было узнать въ нихъ прежнихъ обитателей острова. Они разсказали, что пріхали съ того острова, на который переселились и гд все родится какъ нельзя лучше. Земля, обработанная ихъ руками, покрывается жатвами, фермами и стадами. Богатые приняла эти разсказы за басню и хохотали надъ ними до упаду.

А между тмъ матросы ничего не преувеличили въ своихъ разсказахъ. Роскошно обработанныя поля, селенія, города, дороги, каналы, точно волшебствомъ какимъ выростали изъ этой еще недавно невоздланной почвы. Граждане жили между собой въ мир и согласіи, потому что чувствовали себя счастливыми. Миръ и согласіе господствовали и въ семьяхъ, на дтей смотрли какъ на залогъ еще большаго благосостоянія въ будущемъ, а потому съ раннихъ лтъ пріучали ихъ къ труду.

Совсмъ иначе шли дла на остров богатыхъ, благосостояніе котораго день ото дня приходило въ упадокъ. Такъ какъ жители этого острова считали слишкомъ унизительнымъ для себя, или были слишкомъ лнивы, чтобы самимъ взяться за соху, то пашни въ скоромъ времени поросли бурьяномъ. Вс производства прекратились за недостаткомъ рабочихъ рукъ, а съ ними вмст исчезли и предметы роскоши. Замки стали разрушаться, а починить ихъ было некому.

Въ начал богатые обратились къ ремесленникамъ сосднихъ острововъ; но эти послдніе знали, какъ было поступлено съ ихъ собратьями и не захотли подвергаться тмъ же притсненіямъ.

Такъ какъ у жителей, оставшихся на остров, было много золота и серебра, то они въ начал накупили все, что имъ было нужно, у иностранныхъ купцовъ. Но нтъ такой казны, которая рано или поздно не истощалась бы, если проникать въ нее новымъ богатствамъ не откуда. По прошествіи нсколькихъ лтъ, у нихъ не стало больше ни золота ни серебра и они пожалли, но уже слишкомъ поздно, что такъ жестоко и несправедливо поступали съ бдными.

Положеніе ихъ было самое жалкое. Слуги, которыми они окружили себя въ былыя времена, не получая боле жалованья, отказались служить имъ. Лошади, за которыми не кому было ходить въ конюшн, равнымъ образомъ отказывались возить экипажи. На улиц

попадались женщины въ стоптанныхъ атласныхъ башмакахъ и въ разорванныхъ парчевыхъ платьяхъ, такъ какъ эти блоручки сочли бы для себя стыдомъ самымъ заняться починкою своей одежды. Глядя на эти лохмотья, въ которыхъ он такъ важно расхаживали, иному пришла бы охота посмяться, если бы не было жестоко и гнусно смяться надъ несчастьемъ, хотя бы и заслуженнымъ.

Однимъ словомъ островъ богатыхъ сдлался островомъ бдняковъ.

Нужда годъ отъ году увеличивалась. Необработанная земля ничего боле не производила. Прежніе богачи умирали съ голоду въ своихъ развалившихся замкахъ и погибли бы до послдняго человка, еслибы жители другаго острова, которыхъ они когда-то изгнали своимъ дурнымъ обращеніемъ, не явились къ нимъ на помощь и не привезли имъ тотъ излишекъ припасовъ, въ которыхъ они не нуждались сами.

— Такъ стало быть трудъ обогащаетъ? спросилъ Эмиль, слушавшій меня съ большимъ вниманіемъ.

— Не всегда, отвчалъ я ему; но по крайней мр онъ обогащаетъ т народы, которые умютъ быть справедливыми.

V

Писарскій почеркъ

Эмиль начинаетъ порядочно писать. Я не думаю, однако, чтобы онъ когда нибудь научился выводить буквы по всмъ правиламъ искуства.

Въ былыя времена почеркъ составлялъ такъ сказать, одну изъ особенностей свойственныхъ личности. Дурной или хорошій, онъ выражалъ собою ту или другую характеристичную черту. А потому и находились физіономисты почерка, которые по строкамъ, написаннымъ рукою незнакомаго имъ человка, брались разгадывать его нравственныя свойства. А почему бы и нтъ? Во все что мы длаемъ, мы вносимъ свойственный намъ характеръ. Я не вижу ничего невозможнаго и неправдоподобнаго въ томъ предположеніи, что почеркъ, — эти тонкія черты, которыми мы заносамъ на бумагу наши мысли и чувства, — представляетъ отпечатокъ нашего Я. Многіе люди. автографы которыхъ у насъ сохранились, нсколько разъ въ теченіе своей жизни мняли свой способъ выводить буквы. Эти измненія, въ которыхъ, можно поручиться, они сами не отдавали себ отчета, должны были имть соотношеніе къ извстнымъ перемнамъ, происходившимъ въ ихъ ум. Замчено, что въ ту пору ихъ жизни, когда они всего боле были самими собою, и почеркъ ихъ носилъ отпечатокъ наибольшей оригинальности.

Въ настоящее время изобртены методы каллиграфія, которые безспорно имютъ то достоинство, что исправляютъ почеркъ; но какъ скоро эти методы получатъ боле широкое распространеніе, различіе въ почеркахъ изчезнетъ. Въ нашъ вкъ желзныхъ дорогъ и стальныхъ перьевъ мы вс стремимся къ единообразію.

Бда была бы еще не велика, если бы это искуственное стремленіе ограничивалось знаками, служащими для выраженія мысли, но нтъ, — оно распространяется и на самую мысль.

На что другое, а на недостатокъ свдній намъ пожаловаться гршно. Благодаря изобртеній различныхъ упрощенныхъ методовъ, элементы науки, литературы и искуствъ сдлались доступны почти для всхъ. Мы то и дло слышимъ толки о распространеніи знаній и это фактъ, величавое значеніе котораго я и не думаю отрицать. Но, при всемъ томъ, я спрашиваю себя, произошло ли наше столтіе возвышенностью своихъ понятій умы XVlII-го столтія? Можемъ ли мы похвалиться большею нравственностью, большею энергіею иниціативы, большимъ изобиліемъ рзко очерченныхъ характеровъ, выдляющихся на темномъ фон безразличной общественной массы, — большимъ богатствомъ самобытныхъ произведеній. Уровень умственнаго развитія въ обществ расширяется съ каждымъ днемъ, но повысился ли онъ — это еще вопросъ.

Увы! я оглядываюсь вокругъ себя и меня поражаетъ вторженіе посредственности, охватывающей насъ со всхъ сторонъ. Намъ твердятъ, что въ наши дни умъ и талантъ встрчаются на каждомъ шагу. Врне было бы выразиться, что каждый обладаетъ умомъ и талантами другихъ. Нашъ вкъ, надо отдать ему справедливость, изобрелъ довольно замысловатый способъ умножать машины и автоматовъ мысли. Ловкость замнила въ искуствахъ геній и волю; въ литератур ремесленный навыкъ заглушилъ вдохновеніе, въ практической дловой жизни интрига заняла мсто дйствительныхъ заслугъ Мы скользимъ по плоской, избитой дорог на встрчу повсемстному обезсиленію и полному исчезновенію всякаго превосходства ума и характера. О человкъ! довольствуйся впредь тмъ, что ты не хуже я не лучше перваго встрчнаго и не смй стремиться ни къ чему иному.