Ган Исландец

Гюго Виктор

— Богъ въ помощь, друзья мои Джонасъ, Норбитъ, — поздоровался Кенниболъ.

— Спасибо на добромъ слов, Кенниболъ, — отвтилъ Джонасъ.

Въ эту минуту взглядъ Кеннибола встртился съ вгзлядомъ Орденера, который не спускалъ съ него глазъ.

— А, и вы здсь, молодой человкъ, — вскричалъ охотникъ, съ живостью подходя къ нему и протягивая свою грубую морщинистую руку: — добро пожаловать. Повидимому ваша смлая попытка увнчалась успхомъ?

Орденеръ, не понимая намековъ горца, хотлъ было попросить у него объясненія, когда Норбитъ вскричалъ:

— Такъ

ты знаешь этого незнакомца, Кенниболъ?

— Святые угодники, знаю-ли я его! Я его люблю и уважаю! Онъ, какъ вс мы, стоитъ за наше правое дло.

Съ этими словами онъ бросилъ на Орденера значительный взглядъ, но когда тотъ хотлъ отвтить ему, Гаккетъ подвелъ къ нимъ гиганта, отъ котораго съ ужасомъ сторонились вс бандиты.

— Храбрый охотникъ Кенниболъ, — сказалъ онъ: — вотъ вашъ знаменитый предводитель, Ганъ Клипстадурскій.

Скоре съ изумленіемъ, чмъ со страхомъ Кенниболъ взглянулъ на исполинскаго разбойника и шепнулъ на ухо Гаккету:

— Господинъ Гаккетъ, Ганъ Исландецъ, съ которымъ я встртился сегодня близъ Вальдергога, былъ низокъ ростомъ…

Гаккетъ отвчалъ ему тихимъ голосомъ:

— Вспомни, Кенниболъ! Демонъ!

— И то правда, — согласился легковрный охотникъ: — долго-ли ему оборотиться.

Съ невольной дрожью онъ отошелъ въ сторону и украдкой оснилъ себя крестнымъ знаменіемъ.

XXXIV

Въ мрачномъ дубовомъ лсу, куда едва проникали блдныя утреннія сумерки, низкаго роста человкъ подошелъ къ другому, который повидимому поджидалъ его. Разговоръ начался въ полголоса.

— Простите, ваше сіятельство, что я заставилъ васъ ждать. Меня задержали непредвиднныя случайности…

— Что такое?

— Начальникъ горцевъ Кенниболъ только въ полночь пришелъ на сходку, а тмъ временемъ мы встревожены были неожиданнымъ свидтелемъ.

— Свидтелемъ?

— Да, какой то субъектъ, какъ сумасшедшій ворвался въ наше сборище въ шахт. Сперва я подумалъ, что это шпіонъ и веллъ было убить его; но у него нашлась охранная грамота какого-то висльника, пользовавшагося уваженіемъ среди рудокоповъ, которые и приняли незнакомца подъ свое покровительство. Разсудивъ хорошенько, я полагаю, что это должно быть какой нибудь искатель приключеній или полуумный ученый. На всякій случай относительно его я уже принялъ свои мры.

— Ну, а вообще какъ идутъ дла?

— Превосходно. Рудокопы Гульдбранхаля и Фа-Рёра, подъ начальствомъ молодаго Норбита и Джонаса, кольскіе горцы подъ предводительствомъ Кеннибола теперь должно быть уже выступили въ путь. Ихъ товарищи изъ Губфалло и Зунд-Моёра присоединятся къ нимъ въ четырехъ миляхъ отъ Синей Звзды. Конгсберцы и отрядъ сміазенскихъ кузнецовъ, которые, какъ извстно высокородному графу, заставили уже отступить Вальстромскій гарнизонъ, будутъ поджидать ихъ нсколько миль дале. Наконецъ, вс эти соединенныя банды остановятся на ночь въ двухъ миляхъ отъ Сконгена, въ ущельяхъ Чернаго Столба.

— Ну, а какъ принятъ былъ вашъ Ганъ Исландецъ?

— Безъ малйшаго недоврія.

— О!

Какъ бы мн хотлось отмстить этому чудовищу за смерть сына! Какъ жаль, что онъ вывернулся изъ нашихъ рукъ!

— Ваше сіятельство, пользуйтесь сперва именемъ Гана Исландца, чтобы отмстить Шумахеру, а потомъ мы найдемъ средство отмстить и самому Гану… Мятежники цлый день будутъ въ пути, на ночь же остановятся въ ущельяхъ Чернаго Столба, въ двухъ миляхъ отъ Сконгена.

— Что вы? Разв можно подпустить такъ близко къ Сконгену такую банду разбойниковъ?.. Мусдемонъ!..

— Вы меня подозрваете, графъ! Пошлите, не теряя времени, гонца къ полковнику Ветгайну, полкъ котораго долженъ находиться теперь въ Сконген; предупредите его, что все скопище мятежниковъ расположится сегодня ночью въ ущельяхъ Чернаго Столба, какъ нарочно созданныхъ для засады…

— Понимаю, но зачмъ, милйшій Мусдемонъ, навербовали вы такую гибель бунтовщиковъ?

— Графъ, вы забываете, что чмъ значительне будетъ мятежъ, тмъ тяжеле преступленіе Шумахера и тмъ важне ваша заслуга. Кром того, необходимо разомъ положить конецъ бунту.

— Прекрасно! Но не слишкомъ ли близко мсто стоянки къ Сконгену?

— Изъ всхъ горныхъ ущельевъ это единственное, въ которомъ невозможно защищаться. Оттуда выйдутъ только т, кому назначено явиться передъ судилищемъ.

— Превосходно!.. Однако, Мусдемонъ, мн хотлось бы поскоре развязаться съ этимъ дломъ. Если съ этой стороны все идетъ какъ нельзя лучше, зато съ другой — мало утшительнаго. Вы знаете, что мы предприняли въ Копенгаген тайные розыски насчетъ тхъ бумагъ, которыя могли попасть въ руки какого-то Диспольсена?..

— Знаю, графъ.

— Ну, такъ я недавно узналъ, что этотъ интриганъ имлъ тайныя сношенія съ проклятымъ астрологомъ Кумбизульсумомъ…

— Который на дняхъ умеръ?

— Да; и при смерти этотъ старый колдунъ вручилъ агенту Шумахера бумаги…

— Чортъ возьми! У него были мои письма, изложеніе нашего предпріятія!..

— Вашего предпріятія, Мусдемонъ?

— Виноватъ, ваше сіятельство; но къ чему было довряться этому шарлатану Кумбизульсуму!?.. Старому плуту!..

— Послушайте, Мусдемонъ, я не такъ недоврчивъ, какъ вы… Не безъ серьезныхъ основаній врилъ я всегда въ волшебную науку стараго астролога.

— Вы, ваше сіятельство, могли врить въ его науку, но зачмъ же было полагаться на его честность? Во всякомъ случа намъ нечего бояться, графъ. Диспольсенъ умеръ, бумаги пропали; а черезъ нсколько дней не будетъ и тхъ, кому он могли сослужить службу.

— Конечно; какъ бы то ни было, кто посметъ обвинить меня?

— Или меня, пользующагося покровительствомъ вашего сіятельства?

— О да, вы всегда можете разсчитывать на меня; но прошу васъ, не затягивайте этого дла. Я тотчасъ же пошлю гонца къ полковнику. Пойдемте, слуги поджидаютъ меня за этими кустами, мы отправимся прямо въ Дронтгеймъ, откуда должно быть уже выхалъ мекленбуржецъ. Служите мн врой и правдой и я защищу васъ отъ всхъ Кумбизульсумовъ и Диспольсеновъ на свт!