Ган Исландец

Гюго Виктор

— Такъ. А не случалось ли теб, когда ты былъ въ Дронтгейм, видть тамъ этого графа, узника… Шумахера… Глеффенгема… какъ бишь его зовутъ-то? Ну да того, за котораго мы взбунтовались, чтобы освободиться отъ королевской опеки, и чей гербъ несешь ты на этомъ знамени огненнаго цвта?

— Да, его не легко таскать! — промолвилъ Гульдонъ: — Ты спрашиваешь объ узник Мункгольмской крпости, о граф… ну да все равно какъ ни зовутъ его. Но какъ же ты хочешь, начальникъ, чтобы я его видлъ? Для этого, — продолжалъ онъ, понизивъ голосъ: — необходимо имть глаза того демона, который идетъ впереди васъ, не оставляя, однако, за собой срнаго запаха, —

глаза этого Гана Исландца, который видитъ сквозь стны, или кольцо феи Мабъ, которая можетъ проникнуть даже въ замочную скважину. Я убжденъ, что въ эту минуту среди насъ только одинъ человкъ видлъ графа… узника, о которомъ ты спрашиваешь меня.

— Одинъ?.. Да, правда, господинъ Гаккетъ! Но его теперь нтъ съ нами. Онъ покинулъ насъ прошлой ночью, чтобы вернуться…

— Да я не о господин Гаккет говорю теб, начальникъ.

— О комъ же?

— А вонъ объ этомъ молодчик въ зеленомъ плащ, съ чернымъ перомъ, который какъ съ неба свалился къ намъ прошлой ночью…

— Ну?

— Ну, — продолжалъ Гульдонъ, приближаясь къ Кенниболу: — вотъ онъ-то и знаетъ графа… того знаменитаго графа, все равно какъ я тебя, начальникъ Кенниболъ.

Кенниболъ взглянулъ на Гульдона, подмигнулъ ему лвымъ глазомъ и ударивъ его по плечу, вскричалъ съ торжествомъ человка, довольнаго своей проницательностью:

— Представь себ, я это подозрвалъ!

— Да, начальникъ, — продолжалъ Гульдонъ Стайнеръ, снова перекладывая огненнаго цвта знамя съ одного плеча на другое: — могу уврить тебя, что этотъ зеленый молодчикъ видлъ графа… какъ бишъ его зовутъ-то? Ну того, за котораго мы будемъ драться… въ самой Мункгольмской крпости, и повидимому, ему такъ же хотлось проникнуть въ эту тюрьму, какъ намъ съ тобой войти въ королевскій паркъ.

— Откуда же ты это узналъ, пріятель?

Старый горецъ схватилъ Кеннибола за руку и съ подозрительной осторожностью распахнулъ свой кожаный плащъ.

— Погляди-ка! — сказалъ онъ ему.

— Съ нами крестная сила! — вскричалъ Кенниболъ: — блеститъ какъ настоящiй алмазъ!

Дйствительно, роскошная брилліянтовая пряжка красовалась на грубомъ пояс Гульдона Стайнера.

— Да это и есть настоящій алмазъ, — возразилъ горецъ, снова запахивая полы плаща: — это такъ же врно, какъ то, что отъ луны два дня пути до земли и что мой поясъ сдланъ изъ буйволовой кожи.

Лицо Кеннибола омрачилось, выраженіе изумленія смнилось на немъ суровостью. Онъ потупилъ глаза въ землю, произнеся съ грозной торжественностью:

— Гульдонъ Стайнеръ, уроженецъ деревни Шоль-Се въ Кольскихъ горахъ, твой отецъ, Медпратъ Стайнеръ безупречно дожилъ до ста двухъ лтъ, потому что убить нечаянно королевскую лань или лося не составляетъ еще преступленія. Гульдонъ Стайнеръ, твоей сдой голов добрыхъ пятьдесятъ семь лтъ, возрастъ считающійся молодежью только у однхъ совъ. Старый товарищъ, мн хотлось бы, чтобы алмазы этой пряжки превратились въ просяныя зерна, если ты добылъ ихъ не такимъ же законнымъ путемъ, какимъ королевскій фазанъ получаетъ свинцовую пулю мушкета.

Произнося это странное увщаніе, голосъ начальника горцевъ звучалъ въ одно и тоже время угрозой и трогательнымъ убжденіемъ.

— Какъ врно то, что вашъ начальникъ Кенниболъ самый отважный охотникъ Кольскихъ горъ, — отвчалъ Гульдонъ безъ малйшаго замшательства: — и что эти алмазы неподдльные камни, такъ же врно и то, что я законно владю ими.

— Полно, такъ ли? — возразилъ Кенниболъ тономъ, выражавшимъ и

довріе, и сомнніе.

— Клянусь Богомъ и моимъ святымъ патрономъ, дло было такъ, — отвчалъ Гульдонъ: — однажды вечеромъ — недлю тому назадъ — едва усплъ я указать дорогу къ Дронтгеймскому Спладгесту землякамъ, которые несли трупъ офицера, найденный на Урхтальскомъ берегу, — какой-то молодчикъ, подойдя къ моей лодк, закричалъ мн: «въ Мункгольмъ!» Я, начальникъ, не обратилъ было вниманія: какой птиц охота летать вокругъ клтки? Осанка у молодаго человка была гордая, величественная, сопровождалъ его слуга съ двумя лошадьми, и вотъ не обращая на меня вниманія, онъ прыгнулъ ко мн въ лодку. Длать нечего, я взялъ мои весла, то есть весла моего брата, и отчалилъ. Когда мы пріхали, молодой человкъ, поговоривъ съ сержантомъ, должно быть начальникомъ крпости, бросилъ мн — Бога беру во свидтели — вмсто платы алмазную пряжку, которую я теб показывалъ и которая досталась бы моему брату Георгу, а не мн, если въ ту минуту, когда нанялъ меня путешественникъ, не кончилъ день моей работы за Георга. Вотъ теб и весь сказъ, Кенниболъ.

— Тмъ лучше для тебя.

Мало по малу отъ природы мрачныя и суровыя черты лица охотника прояснились и смягчившимся голосомъ онъ спросилъ Гульдона:

— А точно ли ты увренъ, старый товарищъ, что это тотъ самый молодчикъ, который идетъ за нами въ отряд Норбита.

— Увренъ ли! Да я изъ цлой тысячи узнаю лицо моего благодтеля; и въ добавокъ тотъ же плащъ, то же черное перо…

— Врю, врю, Гульдонъ.

— И, ясное дло, что онъ хотлъ видться съ знаменитымъ узникомъ, потому что, если бы тутъ не было какой-нибудь тайны, разв сталъ бы онъ такъ щедро награждать перевозчика? Онъ и теперь не спроста присталъ къ намъ…

— И то правда.

— Мн даже сдается, начальникъ, что графъ-то, котораго мы хотимъ освободить, больше довряетъ этому молодому незнакомцу, чмъ господину Гаккету, который, правду сказать, только и уметъ, что мяукать дикой кошкой.

Кенниболъ выразительно кивнулъ головой.

— Я того же мннія, товарищъ, и въ этомъ дл скоре послушаюсь этого незнакомца, чмъ Гаккета. Клянусь святымъ Сильвестромъ и Олаемъ, товарищъ Гульдонъ, если нами предводительствуетъ теперь исландскій демонъ, то этимъ мы боле обязаны незнакомцу, чмъ болтливой сорок Гаккету.

— Ты такъ думаешь, начальникъ?.. — спросилъ Гульдонъ.

Кенниболъ хотлъ было отвтить, какъ вдругъ Норбитъ хлопнулъ его по плечу.

— Кенниболъ, намъ измнили! Гормонъ Воестремъ только что прибылъ съ юга и говоритъ, что весь полкъ стрлковъ выступилъ противъ насъ. Шлезвигскіе уланы уже въ Спарбо, три отряда датскихъ драгунъ поджидаютъ лошадей въ Левич. Вся дорога точно позеленла отъ ихъ зеленыхъ мундировъ. Поспшимъ занять Сконгенъ, не останавливаясь на ночлегъ. Тамъ по крайней мр, мы можемъ защищаться. Гормонъ къ тому же увряетъ, что видлъ блескъ мушкетовъ въ кустарникахъ ущелья Чернаго Столба.

Молодой начальникъ былъ блденъ и взволнованъ, однако взглядъ и тонъ его голоса выражали мужественную ршимость.

— Быть не можетъ, — вскричалъ Кенниболъ.

— Къ несчастію это такъ, — отвтилъ Норбитъ.

— Но господинъ Гаккетъ…

— Измнникъ или трусъ, поврь мн, товарищъ Кенниболъ… Ну, гд этотъ Гаккетъ?..

Въ эту минуту старый Джонасъ подошелъ къ двумъ начальникамъ. По глубокому унынію, выражавшемуся въ чертахъ его лица, легко можно было видть, что ему извстна уже роковая новость.