Гомер
Шрифт:
более древние и на более новые пласты и остается в виде какой-то единой и неподвижной
статуи, прошедшей без всякого изменения через целое тысячелетие. То различие стилей,
которое мы наметили выше, имеет своей целью хотя бы до некоторой степени заполнить
этот пробел и начать работу исторического и историко-художественного исследования
гомеровского стиля и гомеровского мастерства в связи с мировоззрением поэта.
VI. Из современной литературы по мировоззрению
Прежде чем перейти от принципов стиля Гомера к анализу самого стиля Гомера,
будет целесообразно бросить взгляд на некоторые исследования, разрабатывающие Гомера
приблизительно в тех же направлениях, что и данная работа.
Гомеровское мировоззрение настолько выразительно и глубоко, что многие
исследователи включали Гомера в историю античной мысли, а некоторые даже и просто
говорили о философии Гомера. Такова, например, популярная и живо написанная книга Т.
Шеффера «Гомеровская философия».41)
Этот автор (стр. 22-26) правильно считает, что западная философия слишком
высокомерно относится к поэзии, не находя в ней никаких философских элементов.
Всякая поэзия обязательно есть некоторое мировоззрение; и потому у Гомера, пусть не в
научной форме, но все же имеется своя философия. У него есть определенное отношение к
природе и миру, к богам, к человеку. В области природы и мира он впервые на греческой
почве проповедует принцип порядка и гармонии и в этом смысле является первым
эпическим поэтом. В своем отношении к богам он часто допускает то, что с европейской
точки зрения считается бурлеском, насмешкой или скептицизмом. На самом же деле он
относится к богам совершенно серьезно, и вера его ничем не нарушается. В религии
Гомера, правда, нет ничего восторженного или экстатического. Здесь больше созерцания и
пластики, почему Гомер и вошел во всю греческую культуру в качестве ее основного
содержания.
Гомер, по Шефферу (133-139), есть открытие человеческого интеллекта и тем самым
открытие новой картины жизни. В этой картине знание оказывается на первом плане. Оно
и в религии, где оно дает такие четкие образы богов; оно и в этике, завершаясь у Сократа
прямым учением о том, что добродетель есть знание; оно и во всей гомеровской
психологии. Но этот проницательный взгляд интеллекта сразу открывает в жизни две ее
неотъемлемые стороны, – светлое, ликующее жизнеутверждение и сознание ничтожества
человека, что и зафиксировано в знаменитых словах Ахилла к Приаму (Ил., XXIV, 522-
533). Это бесстрашное видение жизни в разуме и было, по мнению Шеффера, утром или
рождением всей европейской цивилизации.
В.
приводит разные примеры из области религии (20 стр.). У Гомера – «религия света и
посюстороннего» мира (21). У Гомера нет единства среди богов и у него – недостаточное
уважение к ним со стороны [223] людей. Таким образом, по Нестле, Гомер тоже есть
начало рационализма и цивилизации.
Б. Снелль в своей работе «Открытие духа»43) делает ряд весьма интересных
наблюдений относительно концепции человека у Гомера. Подобно Аристарху этот автор
стремится восстановить подлинного Гомера, снимая с него те напластования, которые
фиксировались в нем многочисленными исследователями в стиле зрелой классики. Так, у
Гомера еще нет цельного представления о человеческом теле, но только о теле как о сумме
составляющих его членов. Точно так же нет у Гомера и субстанциального представления о
душе, которая мыслится либо только в момент выхода из тела через рот или рану, либо в
виде бессильной тени. Весьма характерно выражение об Ахилле (Ил., XXI, 569): «В нем
одна лишь душа, и смертным зовут его люди». Это указывает на то, что душа трактуется
здесь не в своих функциях, как оживляющая тело, но как душа умершего или смертного.
Когда же имеется в виду одушевление тела, то говорится не о «душе», но о «дыхании» (X,
89) (стр. 15-23).
Кроме психеи, аналогом души у Гомера являются thymos (дух, душа) и noos (ум,
мысль). Первое представляет собою жизненное возбуждение организма; и покидает оно
животных так же, как человека покидает психея. У человека это тоже отнюдь не какая-
нибудь субстанция души, но лишь свойство физического организма. Второе относится к
сфере представлений и является как бы интеллектуальным органом души, но тоже отнюдь
еще не есть личность. И психея и тюмос и ноос отнюдь не являются у Гомера теми
способностями души, о которых говорил Платон, потому что у Гомера нет самого понятия
души. Это либо определенные органы тела, либо их функция, либо результат подобных
функций (29 сл.).
Представление о душе, по Снеллю, появляется только у лириков и философски
формулируется впервые только у Гераклита. Впервые у этого философа (В 45) говорится о
бесконечной глубине души и ее «логоса», в те время как у Гомера прилагательное
«глубокий» нигде не употребляется в таком метафорическом смысле; но ему соответствует
в составе сложного слова «polys» «многий» (многознающий, многострадальный и. т. д.),