Хозяйка расцветающего поместья
Шрифт:
Княгиня сидела в кресле у окна, перелистывая книгу.
— Рада, что вам лучше, маменька, — улыбнулась я. — Вечером принесу вам митенки, они почти готовы. Надеюсь, поможет.
— Ты и так уже очень помогла, Настенька. — Она отложила книгу. — Подумать только…
Она не договорила, но и так было понятно, что до болезни отношения у свекрови с невесткой вряд ли складывались.
— Как прогулка? Присядешь, поболтаешь со мной?
Глава 28
Рассказывать про понесшую лошадь я не стала:
— Может, и правда подкупили Никифора, только вряд ли чтобы грех на душу взял. А вот чтобы сад испортить и тебя из дома выставить… — задумчиво сказала княгиня, когда я закончила рассказывать. — А может, просто дурак. Про князя-то все знают, что спуску не даст, а какова хозяйка молодая княгиня, пока никому неведомо.
И снова между строк отчетливо читалось, что хозяйкой Настенька была невеликой.
— Я, признаться, больше склоняюсь к глупости, чем к жадности, — продолжала свекровь. — Хотя от сына наслышана про доктора.
— У него, похоже, навязчивая идея, — вздохнула я. — И Виктор говорит, что законными средствами от него не избавиться.
— Может, попробовать дать ему то, что он хочет? — спросила свекровь.
— Возможность невозбранно шарить в моем доме? — хмыкнула я. — Я еще не настолько устала от его выходок.
— Найти клад.
— Я думала об этом, — призналась я. Спохватилась. — Надеюсь, вы не предлагаете отдать ему «найденное».
— Конечно, нет. Однако, если клад уйдет из его рук, у него не останется причин досаждать тебе.
— Я думала об этом, — повторила я. — Но что, если доктору известно, что именно за клад спрятан в поместье? Уж очень упорен он в поисках и никакими средствами не гнушается. Ради мифического сокровища, в которое, кроме моего батюшки, никто не верит.
— Человеческая душа — потемки, — покачала головой свекровь. — Бывает, что мужчина уверяется, будто какая-то женщина должна принадлежать ему, и добивается ее, не гнушаясь средствами и не считаясь с ее желаниями, будто она вещь, — потому что в своих фантазиях уже обладает ею.
— Думаете, с кладом то же самое?
Свекровь кивнула.
— Тогда он очень разозлится, если клад уплывет. И может начать пакостить уже не из деловых соображений, а из вдохновения. И кто знает, чем это закончится.
— Но если он разозлится, то может потерять осторожность.
Я задумчиво кивнула.
— Наверное, вы правы, попытаться стоит.
И время подходящее: завтра-послезавтра будут менять донный фильтр из песка и камней.
Княгиня с видимым усилием поднялась из кресла — все же не настолько еще успокоились ее суставы. Я подскочила, подставив ей локоть. Свекровь благодарно кивнула и повлекла меня к массивному секретеру у окна.
— Открой нижний ящик, пожалуйста.
В нижнем ящике обнаружились аккуратные стопки бумаг, перевязанные лентами, и шкатулка из змеевика с темными прожилками. Я достала ее. Неглубокая, но все же довольно вместительная.
— Горный лен — своеобразный камень, — неторопливо проговорила свекровь. — Говорят,
Я дотронулась до миниатюрной замочной скважины.
— Ключ внутри, — сказала свекровь. — И я уверена, что эта вещь воздаст по заслугам всем, кто ее коснется.
Я погладила полированный камень — вопреки ожиданию он показался теплым.
— А внутрь мы положим… — Свекровь повысила голос: — Груня! Принеси гарнитур. Тот, который старинный.
Она обернулась ко мне.
— На случай, если вы не успеете перехватить шкатулку и ее откроет не тот человек, — внутри должны быть драгоценности. И вот…
Она выдвинула верхний ящичек секретера и извлекла из него холщовый мешочек. На стол кучкой высыпались камни с резьбой, напомнившие мне античные камеи, виденные когда-то в музее.
Я ошарашенно затрясла головой. Свекровь рассмеялась.
— Прадед мой был фронтовым доктором. Редким храбрецом, выслужившим дворянство себе и потомкам. И редким шутником. Он утверждал, будто привез из похода, последнего перед тем как уйти со службы и жениться, коллекцию шедевров древних мастеров. Камни сами по себе недорогие — оникс, аметист, агаты, сама видишь. — Она поворошила кучку. — Ценность им придает древность. Все соседи съезжались полюбоваться коллекцией, за нее предлагали огромные деньги, прадед всем отказывал. А на смертном одре предупредил прабабку, чтобы не продавала — потому что рано или поздно попался бы знающий человек, который понял бы, что это просто современная подделка под старину.
— Сейчас — не такая уж современная. — Я взяла фиолетовый камень с двумя обнаженными сражающимися мужчинами. — Возможно, сейчас они будут иметь ценность не как древности, но как образчик работы старины.
— Сейчас — вряд ли. Через полвека — возможно.
Груня, постучавшись, внесла плоскую шкатулку из резной кости. Повинуясь жесту хозяйки, поставила ее на стол и, поклонившись, вышла. Свекровь подняла крышку. Я ахнула.
— Это тоже старинное. Думаю, вместе с камнями будет достаточно.
— Вы с ума сошли, — вырвалось у меня.
Свекровь снова рассмеялась, и я поняла.
— Подделка? — одними губами переспросила я.
— Да, — так же едва слышно ответила она. — Настоящие лежат себе в банке со времен моей бабушки. — Она добавила нормальным тоном: — Очень практичная была женщина, упокой Господь ее душу.
Она опять поворошила камни.
— Но я бы, конечно, предпочла, чтобы все это осталось в семье. Давай подумаем, как это устроить.
Я помогла свекрови вернуться в кресло, уселась напротив, тоже размышляя. Наконец в голове сложился план.