Исследование Апокалипсиса
Шрифт:
Апокалиптическую эсхатологию можно интерпретировать как мифологическую историю, именно такая эсхатология позволяет хоть как-то представить себе финальную часть развития человечества. Иллюзии, неизбежно возникающие из такого мифологического понимания истории, не могут уничтожить веру, которая никогда не строится на рациональности. Человеческий дух, поставленный перед апокалиптическим измерением вечности, обычно беспомощен понять и вместить в себя это тотальное измерение.
2. Эсхатология других религий
Эсхатологические искания свойственны, конечно, не только христианству, но и многим другим религиям, в том числе древним. При этом мифологические взгляды относительно самого дальнего края человеческой истории обычно переплетались с представлениями о загробной жизни. Я тоже буду анализировать их в таком сочетании.
Так, в Древнем
Вера в то, что все совершенное человеком при жизни будет рассматриваться и оцениваться божественными силами после смерти человека, возникла в самой ранней стадии развития египетской цивилизации и оставалась в основном неизменной у многих поколений египтян, — писал У. Бадж. В их сердцах вера в посмертный суд коренилась столь же глубоко, как и вера в бессмертие. Они, по-видимому, не представляли себе какого-то всеобщего суда, во время которого все жившие должны получить воздаяние за совершенное при жизни. Вопрос о деяниях и посмертной судьбе каждой души рассматривался отдельно, после чего она либо получала разрешение войти в царство Осириса, где пребывают блаженные, либо уничтожалась, но есть и иные данные, позволяющие думать, что существовали такие места, где души злых людей подвергались наказанию, испытывая вечные муки.
Идея суда над мертвыми, считал У. Бадж, настолько стара, что бессмысленно даже пытаться установить, когда она появилась впервые. В самых ранних известных нам религиозных текстах есть указание на то, что египтяне ожидали после смерти некоего суда; впрочем, эти указания недостаточно определенны для того, чтобы рассматривать их серьезно. Но уже во времена правления фараона Менкау-Ра, около 3100 г. до н. э., был найден религиозный текст, позже положенный в основу Главы XXX в «Книге Мертвых» и начертанный на железной плите рукой бога Тота. Этот текст должен был помочь умершему во время суда. У. Бадж полагает, что названный текст был копией произведений гораздо более древних, считая доказанным, что около 3600 г. до н. э. в религиозных писаниях появилась идея суда над мертвыми [62] .
62
См.: Бадж У. Египетская религия. Египетская магия. М., 1996. С. 95—99.
М. И. Рижский анализирует дошедший до нас древнеегипетский литературный документ, главным образом эпохи так называемого Среднего царства (с конца 3 тыс. до н. э. до середины 2 тыс. до н. э.). Это, по его мнению, интереснейший текст, в котором человек, который его сочинил, вкладывает ответы на очень важные вопросы в уста самого бога, творца и управителя мира:
Сотворил я четыре добрых дела внутри ворот небосклона: Сотворил я четыре ветра, чтобы мог дышать каждый во время его, — это одно из них (этих дел). Сотворил я воду половодья великую, чтобы пользовался ею малый и великий, — это (другое) дело из их (числа). Сотворил я человека всякого подобным другому и приказал, чтобы они не делали зла — это уже их сердца нарушили повеление мое — это (третье) дело из их (числа). Сотворил я склонности их сердец, не забывали о Западе (т. е. о неизбежной кончине), чтобы творили они жертвы богам номов — это (четвертое) дело из их (числа) [63] .63
См.: Рижский М. И. Библейские вольнодумцы. М., 1992. С. 164—165.
Как обоснованно полагает М. И. Рижский, этот древнеегипетский текст был, конечно, настоящей теодицеей. Устами бога автор текста настаивает на том, что бог никак неповинен в господстве зла в мире людей. Бог творил людям только
Итак, мы можем сделать следующие выводы:
• идея воскресения людей и суда над ними чрезвычайно древняя. Возможно, иудаизм и христианство взяли эту идею из египетской мифологии, но не исключено также, что они пришли к ней своими путями;
• в египетской религии отсутствует идея коренного преобразования мира путем его уничтожения и последующего возрождения, что в планетарном масштабе повторяет жизнь, смерть и посмертную судьбу отдельного человека. В египетской религии нет и идеи мессии, которая, как представляется, должна взаимодействовать с концепцией мировой катастрофы, Конца света, всеобщего суда;
• наличие теодицеи в египетской религии говорит о том, что в глубокой древности обвинения против богов были самыми серьезными, что является питательной средой формирования фигуры мессии и идеи спасения человечества.
Идея бессмертия души присуща практически всем культурам, иными словами, она есть мифологическое выражение имманентной и, по-видимому, самой главной потребности человека как живого существа — не прекращать своего существования. Народ майя, например, верил в то, что душа бессмертна, что после смерти будет другая жизнь, более хорошая, которой наслаждаются души, отделившись от тела. Будущая жизнь разделяется на хорошую и плохую, тягостную и полную отдыха. Плохая и тягостная для людей порочных, хорошая и приятная для тех, кто хорошо жил. Первые могли вкушать сладостную пищу в прохладной и большей тени, где они отдыхали и веселились все время. Дурные же люди подвергались истязаниям демонов и мукам голода, холода, усталости и печали. И хорошая, и плохая жизнь не имеют конца [64] .
64
См.: Священные письмена майя. СПб., 2000. С. 322.
В скандинавской мифологии Рагнарёк — гибель богов и всего мира — наступает вслед за последней битвой богов и хтонических чудовищ. Предвестием Рагнарёка является смерть юного бога Бальдра, как в христианстве — гибель Иисуса. Но мир не оказывается все-таки уничтоженным, за его гибелью наступает возрождение: сначала, как и положено, возрождаются боги, затем люди. Впрочем, если возродятся боги, то они обязательно должны произвести людей, иначе им незачем вообще появляться. В «Старшей Эдде» («Речи Вафтруднира») гибель мира весьма осторожно и с надеждой именуется «зимой великанов», поскольку зима всегда проходит, сменяясь весной. Люди — мифотворцы, неизменно исходят из того, что все должно иметь свое начало, но и конец тоже. Однако они никогда не смирятся с тем, что конец это действительно беспросветное и бесповоротное окончание всего, но в первую очередь самого человека. Поэтому гибель богов и всего мира видится лишь как очищение для новой и лучшей жизни, как способ ее возрождения.
В предвестиях неизбежной гибели мира (хотя бы и такой условной) проявляется имманентный и диффузный протест человека против установленных богами порядков и против самих богов тоже. По этой причине и наступает гибель богов, как, например, в Рагнарёке. Уничтожая их, он выражал агрессивное несогласие со своей жизнью и судьбой, но, что очень важно, на мифологическом уровне ощущая себя творцом богов, и мира, и порядков в нем.
Близки идеям Рагнарека и другим индоевропейским традициям изложенные в ранней «Авесте» взгляды, согласно которым существуют три эпохи в истории вселенского противоборства добра и зла, изначальных сил творения (Ахура-мазды и Ангро-Майнью): Золотой век, царство первочеловека и культурного героя Йимы сменяется эпохой ожесточенной борьбы между духами добра и зла, которая закончится мировой катастрофой. Перед Концом света наступит чудовищная зима, мир погибнет в огне, но затем возродится в первоначальном состоянии. В эпоху Сасанидов было разработано учение о трех трехтысячелетних циклах истории. Последний завершается победой добра над злом, воскресением из мертвых и Страшным судом, в результате которого праведники обретут вечное блаженство на земле, а грешники — вечные муки в преисподней. Как мы видим, в этом данное учение не отличается от апокалиптического. Ясно, что Страшный суд страшен лишь для грешников, но его назвали так потому, что страшен любой суд верхового божества, его должны бояться даже и праведники. Ведь критерии оценки праведного и грешного у людей и богов различны.