Кикимора и ее ёкай
Шрифт:
— А они даже и смотрятся ничего, — сказала Кукико, но на нее зашикали. Не приведи Идзанами, услышит тот, в черном кимоно.
А смотрелись и правда ничего. Если забыть о том, кем является мужчина в черном кимоно, можно было бы и сводничеством заняться. Кикимора вся была такая светлая, нежная, глаза зеленущие с огоньками, кимоно бледно-зеленое, золотыми птицами расшитое, ей идет, как настоящей японке. А он был строгий, собранный, весь в черном. «Как ворон и райская пташка», — подумала романтичная Кукико. Правда, сам ворон был бы этим определениям не рад. Он, казалось, вообще радоваться не умел, несмотря на все усилия кикиморы.
Как
Прямо в сердце кикиморы кто-то метнул острый заговоренный стилет — традиционное оружие танто.
Глава 16. Покушение
Мужик в черном кимоно среагировал мгновенно. Откуда ни возьмись в его руках появилась сверкающая лента катаны, на лету отбила танто и так же мгновенно исчезла.
Все это было так быстро, что мало кто заметил, что только что случилось. Только каукегэн, наряженный по случаю в зеленую нарядную галстук-бабочку, среагировал: мотнул башкой, толкнув свою госпожу вбок, защищая от удара, и сунулся было к стилету, но мужик в черном кимоно скосил на него глаза. Дружок испуганно заскулил и отошел в сторонку.
Кикимора, закрыв ладошкой рот, в испуге смотрела на стилет, который обернулся вдруг рыжей толстой сороконожкой. Еще один быстрый удар катаной — и сороконожка, разрубленная надвое, растаяла прямо на земле.
Мужик в черном кимоно прищелкнул пальцами. Возле него возник черный волк, словно бы сплетенный из густого чадного дыма. Красный круг на его лбу фосфоресцирующе сиял. Волк смотрел мудрыми глазами на своего хозяина, застыв на месте, как выточенная из дымного камня скульптура. До такой вышколенности белому оками бога Омононуси было далеко.
— Покушение на гостя священного бога Омононуси, — буднично сказал он своему духу-оками, и тот исчез, только дымок черный после себя оставил.
Духи и боги Японии не были бы собой, если бы стали орать, наводить панику или как-то бурно проявлять эмоции. Народ сделал вид, что ничего такого не произошло, но как-то подозрительно часто закланялся и быстренько утек кто куда. Все чинно-мирно, тихо-спокойно, никаких пьяных ёкаев под кустом глицинии или громких разборок.
Чуть позже, когда основная часть гостей утекла по домам подобру-поздорову, кикимору утащили под белы рученьки сестрицы Чикако и Кукико — успокаивать и извиняться от имени Омононуси. А мужик в черном кимоно совершенно равнодушно отвернулся от кикиморы, что-то сказал своему снова появившемуся духу-оками и исчез.
— Вот зараза, — вздохнула кикимора. — Никакого сопереживания несчастной женщине, попавшей в беду. Даже поблагодарить не успела как следует.
Она уже было настроилась споить ему «Зеленого дракона» до того, как в нее полетело танто, чтобы эдакий кремень душу свою черную перед ней раскрыл. Но тот явно был не дурак и на брудершафт бы не повелся. «Тертый калач, не лыком шит», — подумала кикимора, вспомнив, как ловко он отбил летящий ей прямо в грудь стилет.
Это она и заявила подошедшим к ней сестрицам-лисицам Кукико и Чикако. Вопросительно посмотрела на девиц-лисиц.
— Ну, красавицы, что за добрый молодец меня от гибели спать? Кому благодарность выписывать и письма с дятлами слать?
«Ну что, скажем ей, с кем она тут плясала?» — мысленно спросила Кукико.
— Да ни с кем особенно, так, ничего такого, — забормотали лисы и быстренько утащили кикимору к великому Омононуси и его слугам, чтобы никто больше на ее жизнь не покусился. Потом сыр-бор начался, разборки, рыдания и проклятия, в общем, докапывались до правды-матушки, кто решил на кикимору покуситься.
И кикимора за суетой пока так и не узнала, что это был за невежливый мужик в черном кимоно с неровно остриженными черными волосами, который спас ее от смерти.
Глава 17. В добрый путь
Кикимора и каукегэн снова уходили на рассвете. Самое то время для новых приключений: спать хочется, зевота раздирает рот, кусок в горло не лезет, ноги слабенькие хотят лежать, а не землю топтать. С другой стороны, темнеет в славной стране Япония рано, и это верно как для людского мира, так и для мира ёкаев. Великий бог, один верховных богов-создателей, делил день и ночь не на равные половины, чтобы богиня солнца Аматэрасу успела восставить свою красоту.
Идти до владений богини Бентэн было неблизко. А еще тут, в мире ёкаев и богов, время текло чуть иначе, и дорога растягивалась бесконечно, как жеваный мармелад. Топаешь-топаешь, а расстояния не проматываются толком.
Но кикимора была готова идти до конца. Не оставаться же тут на житье-бытье в славной стране Япония? Да и кем она тут будет? Приживалкой у Омононуси? После роспуска гарема он предоставил всем девушкам должности, и ей бы тоже что-нибудь нашлось, но кикимора давно была на пенсии и работать не хотела. Не в ее почтенные годы. Какие еще варианты? Потеснить сестру Ягуши? Да щас, так она и впустила к себе кого. Освоиться и поселиться в местных болотах? Там и так все друг у друга на головах сидят: места мало, ёкаев много. Нет, надо в путь отправляться, домой спешить.
Прекрасная Ёрогумо на прощание обняла кикимору и звонко поцеловала в щеку, нарушив все мыслимые и немыслимые правила традиционного этикета. Потом, правда, церемонно поклонилась, как полагается. А до этого шепнула на ушко: «Спасибо». А глаза, похожие на спелый боярышник, счастливые, аж искрятся.
— На здоровье, Ёрогумочка, — сказала кикимора и поклонилась в ответ. — Будь счастлива, милая моя.
Ее уже ждала половина бывшего гарема, чтобы попрощаться.
Другая половина бывшего гарема прощаться не пришла. Не потому, что не захотела, а потому что отбывала наказание в подземном жутком мире Йоми, где страдают клятвопреступники. Да-да, на кикимору покушалась одна из гаремных жен великого бога Омононуси, и теперь расплачивалась за свою несдержанность.
Омукаде-онна, ёкай женщина-сороконожка, была тут одной из новеньких, века три всего жила при гареме, зато интриговала будь здоров. Пользовалась своей властью и духовной силой Омононуси не на благо, а во вред.
А когда с роспуском гарема и со свадьбой Ёрогумо лавочка прикрылась, обозлилась на главную виновницу произошедшего. «Если бы не эта проклятая болотная ведьма, все было бы как раньше еще много веков», — шипела сороконожка, глядя гадючьими желтыми глазюками на позевывающую кикимору. Ну правильно, на Ёрогумо она бы ядовитую гавкалку не открыла — статус не тот. Мда, так себе великий бог Омононуси женщин выбирает. Ну ничего. Зато теперь у него Ёрогумо есть, с ней не пропадет из-за бабских интриг.