Кикимора и ее ёкай
Шрифт:
Она быстро отвернулась, закрыв лицо длинными рукавами бледно-розового кимоно.
— Да ну их, эти ваши фонарики, от них вся душа наизнанку, — тяжело вздохнула кикимора и положила руку на хрупкое маленькое плечо плачущей красавицы. — Ничего, Ёрогумочка, ничего. Такова наша женская планида, будь ты хоть человек, хоть демоница, хоть дух.
— Да, да, вот, как с Идзанами случилось, а она богиня, — зашептало вокруг, и до самого рассвета при свете японских резных фонариков и мерцающих светлячков в роскошных купальнях делились девицы-ёкаи самым сокровенным. Лили слезы на шелковые пояса кимоно, всхлипывали, а то и смеялись порой, и так
А умная кикимора на всякий случай убрала кувшин с «Зеленым драконом» подальше, потому что уж больно подозрительно оно раскрепощало сердца и языки. Такому народу откровенность уж совсем несвойственна, а раз так, то ну его, от греха. И так после того, как проспятся, будут страдать от мук совести.
Но наутро случилось нечто совершенно иное.
Глава 14. Осознанное решение
Великий бог Омононуси все никак не мог уснуть. Вертелся, крутился на прохладном футоне, но сон не шел. Волк-оками смотрел на господина с сочувствием.
Перед рассветом Омононуси наконец встал, накинул на плечи хаори, расшитое лотосами, и задумался. А потом приказал оками, который задремал у постели господина:
— Купи в городе моти из красной сливы в лавке старого Усуи.
Оками полыхнул синим и послушно растворился в воздухе. Моти из красной сливы — любимое лакомство прекрасной Ёрогумо. Утром старый Усуи как раз начинает готовить нежные круглые пирожные из рисовой муки.
А Омононуси тем временем привел себя в порядок. Надел на ноги гэта, традиционный синий праздничный наряд; заплел свои длинные волосы; его предплечья обвили две тонкие белые змейки. Дождался оками с пирожными и переместился туда, где в своем доме спала прекрасная Ёрогумо.
«Разбудить? Или не будить? — неожиданно в смущении и замешательстве остановился Омононуси. — А вдруг она только уснула? Может, прийти позже? Или лучше сейчас?»
Да, да, даже у великих богов порядка бывают моменты сомнений. Но эти сомнения разрешила сама Ёрогумо: она ощутила ауру своего любимого и встретила его на пороге с глубоким поклоном.
Черные блестящие волосы роскошным плащом лежали на ее спине. Бледно-лиловое кимоно подчеркивало белизну фарфоровой кожи. Она была прекрасна, как и всегда, только совсем немножечко покраснели глаза. «Плакала», — с нежностью подумал Омононуси и шагнул вперед, к ней.
Взял ее за холодные руки, и белые змейки скользнули на ее запястья, обвили их.
— Прости, Ёрогумо, — сказал великий бог Омононуси и коснулся ее белой нежной щеки, вытирая хрустальную слезинку. Он вполне осознанно решил, что теперь ему делать.
А потом, уже к обеду, гарем великого бога Омононуси перестал существовать. И по всей священной горе Камияма разнеслась весть о скорой свадьбе.
— Ну что, кики-мора Ма-ри-онна, — хмыкнул Омононуси днем позже, когда все более-менее утряслось, — перевернула ты все с ног на атаму. Надо тебя домой отправлять, да поскорее, вот только семь высших божеств, которые это могут сделать, собираются на ежегодную встречу. О-бон через неделю, скоро совсем, как-никак, праздник большой. А я тебе ничем помочь не смогу, я силен только тут, где мои владения. Смогу до своих границ тебя перенести,
Кикимора, одетая с зеленое с золотыми нитями кимоно, которое ей подарили сестрицы Чикако и Кукико, низко поклонилась.
— Вот тебе еще от меня подарок.
Быстрая белая змейка упала с кисти Омононуси и быстро подползла к кикиморе, доползла до руки и обвилась вокруг запястья.
— Если случится беда, Хэби тебе поможет.
Кикимора поднесла запястье к глазам. Змейка высунула розовенький раздвоенный язычок.
— Невероятная красота, — сказала кикимора, погладила змейку пальцем под шейкой и еще раз поклонилась. Профилактика остеохондроза, явно народ хорошей страны Япония меньше от таких болячек страдает.
— Есть еще для тебя, Ма-ри-онна, подарок. Увидели вот сегодня у границ моих владений, все тебя искал, скулил и выл, покоя никому не давал.
Секунду спустя в зале дворца великого бога Омононуси появился белоснежный оками, а рядом с ним стоял тот, о ком кикимора думала постоянно.
— Тузик! — закричала кикимора и кинулась обнимать каукегэна. Выглядел он неважно: весь был в репейнике, в свалявшейся грязище, с заплывшим глазом, видимо, ядовитая оса-онна цапнула. Разлука с хозяйкой далась Бобику нелегко. Потеряв постоянную подпитку темной аурой от своей кикиморы, каукегэн кое-как прожил на остатках день, а потом шел по ниточке клятвы на чистом упрямстве.
— Тотошенька вернулся, — утирала слезы кикимора и гладила лобастую бошку духа мора. От этих ласк он на глазах преображался: сама собой очистилась и залоснилась шерсть, пропала блямба на глазу. Даже откуда ни возьмись появился самый настоящий хвост, похожий на собачий, которым каукегэн радостно замолотил.
Оками ревниво посмотрел на хозяина: от него таких ласк точно никогда не дождешься. А Омононуси хмыкнул. Нечасто увидишь, как дух мора, несчастий и болезней, как довольная собачонка, виляет хвостом. Пережрал энергии, вот и радуется. Или по другой причине? Если уж духи себя клятвой связывают, то думают хорошенько перед этим. Клятвы в их мире очень сложно разорвать. Даже почти невозможно.
— На свадьбу останешься? Ты в списке приглашенных. Или поспешишь домой? — спросил Омононуси, когда радость от встречи каукегэна и кикиморы улеглась.
Кикимора задумалась. С одной стороны, домой хотелось очень. С другой, во-первых, все-таки когда еще удастся побывать на свадьбе японского бога? А во-вторых, какой русский откажется от халявы? Пусть это даже нечисть вроде кикиморы.
— Останусь, — кивнула она. — И подарок у меня для тебя, великий бог Омононуси, есть.
Мусиком она больше его не называла. Это теперь была обязанность прекрасной Ёрогумы.
Кикимора подошла к Омононуси, протянула бутыль с ядовито-зеленым содержимым и шепнула:
— С вашим чаем, который на болотные водоросли цветом похож, смешать один к одному.
Омононуси поспешил спрятать бутылочку в загашничек, подальше от любопытного носа оками. Да и вообще, такие вещи беречь надо.
— И пирожки с брусникой я вам завтра напеку, будет от меня вам на свадебку комплимент, — сказала кикимора и с поклоном удалилась. Омононуси грустно посмотрел ей вслед. Он все-таки был мужчина, а кикимора в зеленом с золотой искрой кимоно была чудо как хороша. «Но Ёрогумо все равно лучше», — подумал великий бог священной горы Камияма и отправился готовиться к собственной свадьбе.