Книга снов
Шрифт:
Она не отвечает, а двое других – газовщик, Бенедикта и русский санитар Дмитрий – точными быстрыми движениями продолжают подключать какие-то аппараты к Мэдди. Катетеры на руках и под ключицей уже готовы. Она вдруг, как мой отец, оказывается опутанной щупальцами аппаратов, паутиной тотального наблюдения. Тот аппарат, что измеряет содержание кислорода в крови, мерцает, как ни разу не мерцал даже у моего отца. У Мэдди в крови очень мало кислорода, очень мало.
Ее глаза закрылись, она бледная,
– Когда снизился уровень кислорода? – спрашивает врач, теперь я узнаю его, это анестезиолог, в отделении интенсивной терапии он контролирует глубину искусственной комы.
– Двадцать пять минут, – отвечает санитар. – Мазок из зева и биопсия уже в работе. Венозное давление продолжает падать.
– У нас максимум час, чтобы подобрать ей правильный антибиотик, и шесть часов, чтобы стабилизировать кровообращение, в противном случае… – Бенедикта умолкает, заметив меня у двери. Напряжение ее тела заполняет палату.
Марион мягко выталкивает меня в коридор.
– Пустите меня к ней, – прошу я, – пожалуйста!
– Сэм, не сейчас. У нас кризис, понимаешь?
Да. К сожалению. Понимаю слишком хорошо. Под кризисом подразумевается катастрофа.
Автоматическая дверь лифта открывается, выходят доктор Фосс и Бог.
Если приходит Бог, значит дело очень плохо.
Он бросает на меня взгляд. Всего пять секунд, пока он идет в мою сторону, проходит мимо и заходит в палату, не отводя от меня глаз, но в эти пять секунд укладывается все.
За тысячу безмолвных лет, уместившихся в пяти секундах, жизнь превращается в замедленное кино, моя кровь застывает, и Бог говорит мне, что они не знают, что делать, потому что у них никогда не бывало таких пациентов, как Мэдди.
Бог говорит своей команде:
– У нас очень мало времени, нельзя ошибиться при выборе терапии. Антибиотик широкого спектра, пожалуйста, противогрибковые средства. Фармацевты должны приготовить свежие противомикробные препараты. Приподнимите ей корпус, не хочу, чтобы она лежала. Инфузионная терапия и введение коллоидов. Начните с тридцати миллилитров, нужно повысить венозное давление. Что с микроорганизмами в крови? – спрашивает он в конце тихо и спокойно.
– Результатов пока нет.
– Вы забирали кровь из катетера? Ненавижу эти чертовы трубки, рассадники бактерий.
– Да, но результат отрицательный.
– Сестра Марион, повышенный сахар?
Она мотает головой. Ей страшно, она бледна.
– Я бы скорее предположил инфекцию мочевого пузыря, – вставляет доктор Фосс.
– Анализы мочи не подтверждают инфекцию, доктор Фосс. Как ее зубы?
– Хорошо. Ультразвук не показывает очага воспаления в ротовой полости. Никакого намека на источник сепсиса, – отвечает Бенедикта.
– Почему,
Сестра Марион аккуратно поворачивает Мэдди на бок, дезинфицирует кожу на копчике, и доктор Фосс, надев перчатки, втыкает полую иглу в позвоночник Мэдди. Он наполняет жидкостью три пробирки.
Бог внимательно наблюдает за процедурой, потом берет пробирку со спинномозговой жидкостью и изучает ее на свету.
– Кристально чистая. – Он задумывается и продолжает: – Это исключает менингит.
– Может, компьютерная томография? – предлагает Фосс.
– Девочка рассыплется в процессе, – перебивает его Бог. – Откуда вообще в ее теле могло взяться воспаление? Она тут уже больше полугода.
– Возможно, блуждающие фрагменты после несчастного случая.
Бог задумывается. Потом кивает.
– Но сначала нужно перевести ее вниз и стабилизировать. Фармацевты должны поторопиться, болюс я сделаю сам. И пожалуйста, быстро!
Когда Бог вышел из палаты, я кричу ему: «Сэр! Постойте!»
Он оборачивается: морщины на лице стали глубже, глаза двух цветов покраснели, взгляд суров.
– Валентинер, – сказал он тихо. – Чего тебе?
– Я… я просил Мэдди, если она увидит моего отца, передать ему…
Я запинаюсь. Бог устал.
– Что, Валентинер? Что она должна передать ему?
– Что я знаю, что он хотел прийти.
Бог кивает. Он проводит рукой по лицу, она застывает у рта. Я знаю, что когда люди так делают, то хотят сдержать слова, которые действительно просятся у них на язык.
– Валентинер, ты мне нравишься, но сейчас ведешь себя как мальчишка. Правда, ты им и являешься. Ты тут ни при чем, совершенно. У Мэдлин заражение крови. Сепсис. Откуда он взялся, мы пока не знаем.
Бог на миг коснулся моего плеча.
– И, Сэм, – добавляет он очень тихо, – Мэдлин и твой отец, каждый из них пребывает в своей вселенной. Где бы эти вселенные ни находились. Понимаешь? Они не в таком месте, где могли бы встретиться, какой бы отрадной эта идея ни выглядела.
– Не в одном?
– Конечно нет. – Он отворачивается.
Глаза мои горят, когда я смотрю ему вслед.
Я слышал, как кричал мой отец.
И я чувствую, как Мэдди что-то ищет, да, она ищет что-то и из-за этого вышла из своего одиночества.
Я знаю это. Но никогда не смогу доказать.
В итоге, возможно, я окажусь сумасшедшим, да ведь и был таким всегда, с самого начала. Я знаю, что с синни-идиотами это часто происходит, мы вдруг сходим с ума, потому что слишком много от жизни получаем. Слишком много чувств, слишком много впечатлений.