Кукловод: Реквием по Потрошителю
Шрифт:
Обито, понимая, что раскрыв себя, лишь подлил масла в огонь, в агонии попытался атаковать, но был тут же перехвачен одной острой атакой. Его грудь рассекла жгучая боль, брызнула алая кровь. Хидан, вцепившись в его глотку, поднял над землей и, наклонив голову вбок, ехидно спросил:
— Какой орган мне вытащить из тебя для начала?
Обито харкнул кровью на маску, победно усмехнувшись, и прикрыл глаза, слыша крики Итачи через передатчик.
Но Дзимпачи не в силах оттереть кровь с глаз, сорвал треклятую маску, матернувшись, и все также без усилий
— А знаешь, почему? — искаженным от безумия лицом Дзимпачи вонзил когти в брюшную полость задёргавшего ногами Обито. — Потому что есть только один истинный бог!!! — И отшвырнув Мастера в стенку, возвел руки к небу, провозгласив: — Дзясин-сама! Дзясин-сама! Ему и только ему я поклоняюсь и убиваю ради него! И ты! — указав на Учиху, — ты больше не сможешь засорять голову моей ученице!
— Твоей ученице? — прохрипел Учиха. Кровавые пузырьки лопались на потрескавшихся губах. Он терял сознание от болевого шока, но все еще соображал. — Это ты об этой курице Нарико? Поверь, эта шлюха еще заведет тебя в настоящий ад. Как-никак она мое детище, а не твое.
Хидан с видом высокомерного торжества медленно двинулся на Учиху, подцепив за ворот куртки, наклонил к себе и, вонзив когти во вспоротое брюхо, зацепил орган.
— Зато я отправлю в ад тебя.
Вырвав часть органа под истошный вопль, Хидан подтащил свою жертву к стене и, вытащив два ножа, пришпорил полицейского к стене, проткнув руки острыми лезвиями.
Зачерпнув кровь потерявшего сознание и, как полагал Дзимпачи, уже мертвого Учихи Обито, Хидан начертил на стене ироничную фразу.
Над телом распятого Мастера зияла надпись: «Вы нашли меня». А вот кого именно — Потрошителя или же Мастера — пускай решают сами.
В морге всегда пахло смертью и хлоркой. Но её частым обитателям настолько приелся душок, что они, занятые работой, его попросту не чувствовали.
В небольшой «операционной», когда-то служившей одной из холодильных камер для трупов, суетились фигуры с шахматной доски Мастера. Орочимару, подняв руки в резиновых перчатках, приказал надеть на себя шапочку и вложить скальпель в никогда не дрожащие, оточенные профессионализмом пальцы.
Кабуто подвез столик с маленькой холодильной переносной камерой, предназначенной для перевозки органов.
Недовольная Карин растирала труп Учихи Обито, подготавливая к конечному потрошению.
— Почему я вечно должна работать по двойному графику? Где носит этого прохвоста Суйгецу?! — негодовала молодая медсестра.
— Суйгецу снова взял отгул. Ты не умрешь, если поработаешь один день вместо него, — устало ответил Кабуто, вытерев запотевшие стекла очков белым халатом. — Кстати, мы ведь так и не получили добро от Мастера на пересадку сердца для Идзуны.
— Никто не может выйти на связь с Мастером. — Орочимару приставил скальпель к грудной клетке Обито, покосившись на Якуши. — Мне очерствело нытье Мадары из-за его брата. Бросим уже кость собаке, пока она нас не укусила.
— А что скажем Мадаре? Откуда получили сердце? — не унималась Карин, как самая предусмотрительная и порой параноидальная соучастница.
Орочимару устало вздохнул, с демонстративным пренебрежением закатив глаза.
— Скажем, что Хидан продырявил бомжа с 4 группой крови.
Острие скальпеля лизнуло грудную клетку, выпустив тонкую струйку краски жизни. Орочимару неглубоко вонзил его в плоть, переведя взгляд на открывшиеся глаза трупа.
Ступор. Рука замерла со скальпелем внутри. Стоящий позади Кабуто шарахнулся назад, перевернув столик с переносной холодильной камерой.
Испарина покрыла лоб подпольного хирурга, скатываясь долгой дорожкой в глаза, застревая в длинных ресницах. Он не смел пошевелиться, смотря в черные живые и осмысленные глаза. Труп конвульсивно дернулся и схватил Орочимару за руку мёртвой хваткой, стучащим, скрипучим голосом прошипев:
— Змей. Только посмей, и твоя лавочка с допингом канет в Лету.
— Зомби! Зомби! — простонала затрепетавшая Карин, прижав руки к побледневшим щекам. — Он зомби! Я знала, что зомби-апокалипсис наступит, а Суйгецу мне не верил!
Медсестра рухнула на промерзлый ледяной пол, слезы страха заструились по покрасневшим от ударов ладоней по лицу щекам. Впавший в оцепенение Кабуто не решался подойти, только шипел нечто нечленораздельное, быть может, молитву.
Глаза Учихи закатились, из груди вырвался протяжный хрип, и его тело забило в конвульсивных судорогах.
— Орочимару-сама, — заикаясь, позвал Кабуто, постепенно приходя в себя. — Что будем делать?!
Что они будут делать? Орочимару хаотично перебирал отрывки информации, пытаясь мыслить рационально. Это был нонсенс, такое на веку врача встречается единожды. Да что там, один случай на тысячу. Учиха Обито все эти часы находился всего лишь в летаргическом сне, впав в него от болевого шока. Но что было куда важнее, кажется, сейчас Орочимару держал скальпель в их главаре — Мастере, подарившем простор его возобновившимся экспериментам. И что он должен делать?
— Спасать. — Короткий приказ, и Орочимару отбросил скальпель в сторону, надавив на грудную клетку. — Карин, немедленно неси дефибриллятор! И морфий с капельницей! Кабуто, в той холодильной камере есть печень.
— Чего? Мы же не… — Якуши задрожал, не веря ушам. — Мы же не будем делать ему пересадку печени?
— Еще как будем. И никаких вопросов! Немедленно!
Обескураженные решением начальства Карин и Кабуто кинулись выполнять приказ.
Подпольная операционная наполнилась суетой, в которой спасали жизнь упрямо желающему восстать из собственного пепла Мастера. Который все же оказался человеком, цепляющимся за хрупкое существование.