Кукловод: Реквием по Потрошителю
Шрифт:
— У меня было увлечение в студенческие годы. Я была влюблена до беспамятства в одного человека. Мне было так легко и хорошо рядом с ним, я пропускала занятия, чтобы приехать в город на недолгую встречу. Но… он приглянулся моей подруге, она была очень напориста, и я уступила…
Вновь пауза, Итачи слышал, как голос Рей дрогнул на последних словах, и, явно совладав со своими чувствами, она продолжила:
— Но в итоге он оказался не тем, за кого себя выдавал. И причинил моей подруге и мне в том числе большую боль. После этого мне трудно кому-либо довериться,
— Ты сказала о подруге в прошедшем времени.
— Она погибла. Её сбила машина после последней встречи с ним. А у вас есть кто-нибудь?
— Работа — моя жена и любовница, — грустно усмехнулся Учиха. — В студенческие годы у меня тоже была девушка, но наши пути разошлись.
Итачи повернул голову и встретился с непривычно хищным взглядом Рей, что давно перевернулась на бок, разметав русые локоны на белых подушках. Словно подменили человека. Непривычно строгая, как будто даже злая.
— В любом случае не закрывай свое сердце, Рейко, не все такие ублюдки, как тот парень. Не стоит себя из-за этого хоронить.
— А из-за чего хороните себя вы?
Дыхание сперло от холодного и прямого вопроса, Учиха отвернулся, прикрыв глаза, бросив наигранно и устало:
— Спи, Рейко, у тебя был тяжелый день.
Но Рей не спалось. Она изучала его лицо, изборожденное ранними морщинами, несмотря на то, что детективу явно не исполнилось еще и тридцати. Вопреки привычному официальному виду, часто принимаемому другими за высокомерие, он не был заносчивым гордецом. Его строгий тон искусно прикрывал мягкую справедливость и чуткость.
«Все, как вы и говорили. Сердце, как глина, уже не мягкое, но еще не застывшее», — Рейко вспомнила слова своего наставника.
Сейчас Акияма заметила, как детектив был красив и благороден, подобно аристократу.
Голос Рей вырвался почти неожиданно:
— Итачи-сан, мне всегда было интересно, а сколько вам лет?
Учиха нехотя разлепил веки.
— 29. Но я выгляжу старше, не так ли?
После неловкой паузы голос Рей почти ребячески что-то пробурчал:
— Ну… я бы дала лет 30.
Легкая улыбка легла на губы Акиямы. Итачи же почувствовал, как девушка в неуклюжем движении пропустила руку под его, обняв ту, словно игрушку, и уткнулась в неё лбом. Итачи чуть наклонил голову, ударившись щекой о макушку, и убрал сбившиеся пряди из хвоста с лица Рей, тыльной стороной ладони проведя по щеке.
Отчаянный сон забрал в свои объятья, больше не позволив проронить ни единого слова в рождающемся рассвете.
Рассвет, оставивший свой ласковый поцелуй из осенних лучей, что заплясали бликами на застывших фигурах. Фигуры, которые не заметишь сразу, ведь сонному бродяге может показаться, что это очередной монумент: гротескные ангелы, охраняющие город с высоты постамента. Но ни у одного каменного изваяния не сверкает кожа, будто покрывшаяся инеем, ведь небо не плакало снежными хлопьями.
— Что это? — задался вопросом человек, подметающий улицу. Он смотрел на индиговые крылья бабочки, застрявшей в глазницах
В разных точках города проходящие мимо жители нечаянно поднятым взором встречались с застывшими мужчинами и женщинами, прикованными к столбам, чьи руки сплетали змеи, а кожа мерцала серебром, будто порыв ветра только что согнал с их обнаженных тел зимнее покрывало. А бабочки в глазницах норовили вырваться из заточения, но крылья развевал всего лишь ветер.
Ветер, что разносил крики ни в чем не повинных невеж, чьи глаза не в силах оценить истинной красоты.
Комментарий к Глава 7. «Энигма» Дорогие читатели, хочу предупредить, что следующую главу, возможно, придется подождать чуть дольше. Учеба плюс творческий кризис – страшное сочетание. Но, возможно, все не так плохо, и задержка будет не столько страшна.
Энигма* – загадка, головоломка, что-то таинственное, невыразимое, или шарада или сложная задача.
====== Глава 8. «Паноптикум» ======
Новое утро встретило Итачи потрескавшимся потолком. В стороне гудел кем-то включенный телевизор. Итачи поднял до этого закинутую за спину голову, глаза ослепило монитором ноутбука на столе. Он уснул, когда собирал воедино надписи с тела Акиямы. Итачи ушел, когда в комнате заиграли блики рассвета — пришлось задернуть шторы. Девушка сладко спала, и он не хотел тревожить её сон после случившегося. Поэтому начал свое маленькое расследование уже в своем пустом номере. Минато с утра пораньше умчался за готовым ордером на обыск квартир мэра. Агентов Сенджу Итачи тоже не застал. Время на наручных часах показывало три часа дня.
«…Агенты службы безопасности призывают сохранять спокойствие», — оборванная фраза будто случайно зацепилась за внимание. Учиха развернулся к экрану телевизора, где прямым эфиром транслировались местные новости. Репортер передавал события с места происшествия, стоя за оградительной лентой у фонарного столба, чьим хранителем стало гротескное изваяние, напоминающее скульптуру, покрывшуюся инеем.
Итачи подскочил, стул глухо ударился о пол. Он приближался к не прекращающему трещать телевизору как к месту преступления: не спеша, но уверенно. И упал на колени перед изображением крупного плана женского лица, в чьих глазницах застряли крылья бабочек.
Дверь ударила с хлопком по стене, на пороге стоял бледный и взволнованный Хаширама, сжимающий в руке черный парик. Он скользнул взглядом за плечо обернувшегося детектива и коротко кивнул — Итачи уже знал.
— Пока мы возились с Рейко, он выставил их. Ровно пять трупов по разным точкам города. И хочешь посмеяться? Если соединить точки мест преступления, получится пентаграмма. Ничего у него такое чувство юмора, — покачал головой Сенджу, как-то вымученно натянув улыбку, что скрыла скрежет зубов.