Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Как только за Тором закрылась дверь, нервное напряжение в комнате возросло. И виноват в этом был вовсе не злосчастный узник грез.
— Твоя старшая и единственная плоть и кровь мне нравится все больше, — хмыкнул Хагалар. — Только вот родная ли она? Или украдена… даже не знаю… такой цвет волос… из Юсальвхейма?
— Поездки в Мидгард идут ему на пользу, — рассеяно отозвался Один, пропустив мимо ушей язвительную шпильку.
— Не только на пользу, к сожалению, — вздохнула Фригг. — Хагалар, вы с Берканой сможете изучить частицы потустороннего мира и предотвратить возможную катастрофу?
Вождь
И снова воцарилась удушающая тишина — предвестница бури.
— Поведай мне, Хагалар, чем Локи занимается в поселении? — неожиданно спросил Один. — Мой старший сын вместе с Гринольвом вернули во дворец Тессеракт, а о каскете нет никаких вестей. Локи не стал бы шестнадцать месяцев разгадывать одну нерешаемую загадку.
— В чем ты меня подозреваешь, величайший? — притворно удивился Хагалара. — Я никакую блажь и дурь ребенка не поддерживаю. Наоборот пытаюсь удержать его в рамках приличий.
— У тебя не слишком хорошо получается, — равнодушно заметила Фригг. — Если бы не мои видения и не скорость Гери и Фреки, он бы замерз в снегах.
— За ним следили мои маги, прекраснейшая, — Хагалар с легкостью выдержал колючий взгляд царицы. — Я бы сам его забрал и без вас. Пойми, лучшая из богинь, я вовсе не желаю Локи зла. Почему ты мне не веришь и подозреваешь чуть ли не в связи с темными силами? Я всегда любил ваших детей. Я считал их своими!
— Именно, — кивнула царица. — Считал своими, но они выросли без тебя, они тебя не помнят. А я не понаслышке знаю, насколько ты мстителен.
— Кто бы говорил о мстительности, — грустно усмехнулся Хагалар. — Но ты ошибаешься. Для меня ваши дети навсегда останутся детьми, а детям не мстят. Даже Гринольв разделяет моё мнение, а это дорогого стоит!
— Детям — нет, — кивнула Фригг. — Но я не ребенок.
Хагалар промолчал. Атмосфера накалялась, а Один, сцепив руки в замок, внимательно наблюдал за схваткой любимых хищников. У кого из них острее зубы, сказать было сложно, и победа вполне могла остаться за Фригг, но тут дверь распахнулась, и в комнату, чеканя шаг, вошел довольный собой Тор. Он не обладал достаточной природной чувствительностью, поэтому не заметил напряженную атмосферу, хотя Фригг и Хагалар слишком поспешно натянули на лица маски безмятежности.
— Миссия выполнена! — громогласно объявил Тор. — Мне не потребовалось и двух минут. Брат осознал происходящее и просит вас зайти к нему. Даже извиняется перед Хагаларом, — Тор кивнул в сторону старого мага.
— Тор, я так рада это слышать! — Фригг с явным трудом вспомнила, что должна хотя бы внешне демонстрировать волнение за Локи, а не злобу на Хагалара. — Как тебе удалось?
— Проще, чем я полагал, — Тор подошел к отцу, который всем своим видом выражал одобрение. — Я заговорил с ним непринужденно, но брат не слушал, как год назад на скале в Мидгарде, когда я пытался вернуть его домой. Грозил убийством, орал, что я на себя не похож, что он сейчас уничтожит эту реальность. Тогда я положил на него Мьельнир и предложил уничтожить хотя бы его, прежде чем переходить на реальность. А пока он безуспешно пытался сдвинуть молот, напомнил ему о том, что нас связывало, но что он предпочел
Один довольно кивнул. Грубая сила почти всегда лучше справляется, чем интриги и недомолвки. Если бы Фригг и Хагалар скрестили мечи или топоры, то договорились бы гораздо быстрее, чем обжигая друг друга ядовитыми словами и взглядами. Будто повторив ход его мысли, Хагалар отвёл Тора в сторону.
— Ты поражаешь меня в хорошем смысле этого слова, старшая плоть и кровь Одина. Я не думал, что ты способен на такую изобретательность.
— А ты, должно быть, старый приятель отца, — Тор протянул руку. Хагалар узнал характерный мидгардский жест и соизволил пожать ее. — Я рад познакомиться с тобой. Отец полностью доверяет тебе, раз отправил следить за Локи. Я буду рад разделить с тобой трапезу.
— Слова, достойные сына Одина, — присвистнул Хагалар. — Кажется, я зря столько времени охотился за Локи, поставив на тебе крест, Тор Одинсон. Ты кажешься вменяемее своего братца.
— Не думаю, что отец скрывал от тебя всё то, что произошло между нами, — вздохнул Тор. — Мой брат озлоблен и опасен и для себя, и для всего Асгарда. Я предупреждал отца.
— И, кажется, я предложил тебе придумать наказание для него, — отозвался Один, усиленно делающий вид, что ничего не слышит из тихого разговора. — Но ты так ничего и не придумал.
— Придумал, — возразил Тор. — Но не стал говорить тебе, ведь ты бы всё равно меня не послушал. Ты мудр и велик, отец, я успел это осознать за последнее время, и не мне советовать…
— Довольно, — махнул рукой Один. — Оставь сладкие речи брату, говори по делу. Что же ты придумал в тот снежный день во время прогулки с матерью?
— Брат жаждет власти, которая принадлежит ему по праву рождения. Он пытался захватить власть в Асгарде, потом завоевать людей. Почему бы не отдать то, что принадлежит ему по праву? Пусть отстраивает Етунхейм, который так хотел уничтожить. Он бы понял всю сложность правления, если бы ему пришлось управлять хотя бы… — Тор запнулся, подыскивая подходящее слово. — Хотя бы большой стройкой.
Хагалар не удержался от улыбки и похлопал громовержца по плечу.
— Ты мне всё больше нравишься. Жаль, что твое предложение неосуществимо сейчас, но оно на редкость осмысленное. Кстати, на стройку, точнее, уборку трупов в Мидгарде в свое время твой папаша меня с фелагом отправил. Там была такая милая женщина. А я ведь обещал ей, что навещу еще раз и узнаю, что же там произошло в Мидгарде. Старость меня подводит — забываю об обещаниях. Но сейчас не до прекрасной девы в черном.
— Ты о Наташе? — заинтересованно спросил Тор. — Рыжеволосой?
— Не помню точно. Вроде бы черноволосой. Но какая разница, какого цвета волосы у прекрасной молодой женщины в самом расцвете лет?
Один терпеливо ждал, когда Хагалар соизволит замолчать.
— Получается, что ты был готов отпустить брата из-под присмотра и отправить туда, где он сможет собрать себе новую армию?
— Нет, отец, ты неправильно меня понял, — Тор говорил предельно серьезно. — Не править Етунхеймом, а отстроить то, что порушено. И не в одиночку, а с нашими воинами. Отец, если бы ты хоть раз поручил мне или ему что-то по-настоящему стоящее, что-то, где мы могли бы проявить себя.