Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— А он прав, — хором согласились Хагалар и Фригг и с удивлением посмотрели друг на друга.
— Один, — взяла слово царица. — Мы многому научили наших детей, но у них слишком мало возможностей по-настоящему проявить себя. Два года назад коронацию Тора сорвали, и это было к лучшему. Но прошло время — он повзрослел. Пора дать ему еще один шанс проявить себя не только в военном искусстве.
— А я готов предоставить ему поле для деятельности, великий Всеотец, — согласился Хагалар. — Только Тессеракт верни. Я еще чего-то смыслю в политике, я знаю, что творится в девяти мирах, и у меня есть время
Пришел черед Одина и Фригг удивляться
— С тех пор, как ты вернулся в Асгард, ты никогда не проявлял интереса к Тору, — озвучила Фригг общие мысли царской четы.
— И очень зря, — кивнул Хагалар. — Я зациклился на Локи, хотя в детстве старался оказывать внимание обоим царевичам в равной степени, особенно в Ванахейме.
— Так это ты возил нас туда без всяких слуг, без отца?
Хагалар медленно повернулся к Тору.
— Дитя Одина, ты меня еще и помнишь?
— Если именно ты возил нас в Ванахейм, порой забирая со скучных уроков, то такое забыть невозможно, — Тор широко улыбнулся. — Но ты потом куда-то исчез. Я больше тебя не видел. Ты выполнял какую-нибудь славную миссию в Муспельхейме? Или Норнхайме?
— О, я расскажу тебе, где я был, — пробормотал Хагалар невнятно. — Один, стоит ли мне пояснять, почему твоя младшая змеюка мне больше неинтересна?
— Люблю змей, — перебил Тор. — Из Локи получаются красивые, но опасные.
— В змею обратиться не так и сложно, — произнес Хагалар, с легкостью обращаясь питоном. Раньше он любил превращаться в пресмыкающихся, но уже много столетий не было подходящего случая.
— Пойдем к Локи, — шепнул Один Фригг. — Кажется, Хагалара мы на время потеряли.
Царица кивнула и подала ему руку. Одно из самых страшных преступлений в Асгарде было предательство друга, а скольких друзей предал Хагалар — не сосчитать. Тор пожалеет, если решится скрепить союз с ним как с равным.
Локи с нетерпением ждал настоящих родителей. Отец не мог придумать лучшего выхода, чем послать Тора доказывать реальность происходящего. Мьельнир был очень весомым, тяжелым аргументом, к тому же магическим: он совсем не походил на себя во сне. Там это был просто тяжелый молоток, а в реальности — артефакт с переплетенным внутри кружевом заклинаний. Хотя брат несколько раз повторил, что с родителями все хорошо, Локи хотел убедиться лично. Когда дверь распахнулась, и в комнату вошли живые и здоровые Один, Фригг и чуть позже Хагалар, царевич вздохнул с облегчением. Мать тут же подсела к нему, взяла за руку. Всё как раньше, когда он болел.
— Локи, мы все так беспокоились за тебя.
Теплая, мягкая, знакомая с детства рука, столько раз облегчавшая боль и страдания. Всё как раньше, но почему-то из головы Локи не уходил образ Хель, не уходил омерзительный скелет, который терзал его в фальшивом Фенсалире. Он смотрел на мать, но видел не то покойника, не то оживший труп. Неведомые сравнения вызвали новую волну страха и неконтролируемого желания сбежать подальше от злобного духа.
— Мама, отойди. Пожалуйста, — с трудом произнес он, аккуратно высвобождая руку. — Я могу убить тебя. Снова.
Мир перед глазами
— Мама… Что происходит?
В следующий момент он почувствовал, как Хагалар удерживает его практически в боевом захвате и не дает пошевелиться, а отец протягивает руку к его голове. От руки веяло неведомыми чарами.
— Ты… ты и правда маг мозга?! — в отчаянии завопил Локи и зажмурился. Сопротивляться не было сил.
Он почувствовал легкое прикосновение. И больше ничего. Один провел рукой по его лбу, потом еще и еще. Никакой магии, только успокаивающее тепло родных рук, и вот уже боевой захват Хагалара походит на объятия. И не к месту вспоминается недавний поцелуй.
— Локи, ответь, что ты только что увидел? — послышался голос отца спустя долгую минуту. Царевич не спешил открывать глаза, чтобы не столкнуться с другими неведомыми ужасами.
— Хель… Полутруп. Вместо мамы. Во сне было то же самое.
Один и Фригг понимающе переглянулись, Хагалар недоуменно покачал головой.
— Что ты еще видел в грезах?
— Тебя. Асгард. Очень много Хагалара. Тетю. Друзей и врагов.
Локи говорил с трудом. Его клонило в сон, и только страх перед новыми кошмарными видениями не давал отключиться от реальности.
— Ты видел пророчества? — послышался словно издалека голос Одина.
В ответ Локи попытался выбраться из рук Хагалара, и ему это удалось: старый маг положил его на холодные подушки, в которых не было и сотой доли тепла и заботы живого аса.
— Нет, наверное, нет. Я видел, как мама выпила яд, который ей принес Хагалар, — Локи открыл глаза и внимательно проследил за реакцией всех присутствующих, но те выглядели всего лишь удивленными.
— Зачем я пила яд? — ожидаемо спросила царица, держась подальше от сына.
— Я не знаю. Но это было как-то связано с отцом. И вы с Хагаларом были любовниками. Это… правда?
— Вот уж в чем я могу тебе поклясться, детеныш, так это в том, что мы с твоей псевдоматерью никогда не были любовниками, — горячо заверил Хагалар, не заметив осуждающего покашливания со стороны Одина и Фригг.
— Это только видения, — царица сделала несколько шагов к кровати, и Локи тут же напрягся. — Я побуду рядом, и кошмары смерти забудутся.
Хагалар хотел вмешаться, но на лице Фригг была написана холодная решимость. Она села на кровать и протянула руки, предлагая Локи принять объятия. И снова беспричинный ужас завладел царевичем, и снова он увидел истерзанный полутруп. Но отказаться было невежливо, и он переборол себя, прильнул к знакомой с детства груди. Прежде объятия матери ничего не значили для него. Они были привычными, банальными, он бы даже сказал, противными с тех пор, как он вырос и перестал нуждаться в заботе нянек, но теперь все изменилось. Он ощущал, что его обнимает сама смерть, пускай мягко и нежно, как настоящая мать. И страшный образ фантомного скелета больше не пугал. Дыхание Локи выровнялось, устаканились мысли, еще недавно сумбурные, разрывающие череп изнутри. От матери пахло лавандой, а еще розами, которые так любила Хель.