Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

«Чтобы получить киноварь, надо взять две части ртути, отмыть их с золой, пропустить сквозь ткань неупорядоченной фактуры и добавить одну часть серы, прокипятив ее в уксусе, просушив и вымочив еще день в уксусе. Полученную смесь размельчить, положить в стеклянный сосуд, замазать глиной, высушить, нагревать полня на медленном огне, усилить огонь на целый день, пока не появится красный дым. Охладить, вскрыть. Пойдет желтый дым, который через час станет красным. Внутри обнаружите киноварь. А если взять две части ртути, часть серы и часть нашатыря, измельчить, положить в стеклянный сосуд, прокалить, как киноварь, то пойдет голубой дым, а после охлаждения появится лазурит. Если же к ртути добавить четыре унции серы, две унции нашатыря, размельчить и возогнать, то на медленном огне получится ультрамариновый лазурит, » — Беркана в пятый раз перечитывала собственноручно переведенный рецепт и пыталась разобраться, что имели в виду древние люди под такими знакомыми названиями как «киноварь» и «лазурит». Еще год назад она почти разгадала тайну

этого рецепта, помнила состав металлического мышьяка и квасцов, могла с легкостью объяснить кому угодно значение таких мидгардских терминов, как «закрепить», «умягчить» или «выбелить». Да что там — она лично пробовала создать жидкость, исцеляющую болезни, в основе которой лежала ртуть. Ее стоило девять раз возгонять, добавить соль и купорос, растворить в очищенном винном спирте. Дистиллировать, опять возгонять, отделить постоянное от летучего… Ныне покойная Наутиз ужасно интересовалась этим средством, потому что считала своим долгом доказать, что ртуть безвредна. Она во многом помогла магиологу и лично извлекала из красного порошка соляную часть, растворяла в купоросе, селитре и нашатыре… Когда дело дошло до золота, Наутиз категорически заявила, что без магии эта жидкость совершенно точно отрава, и что-либо Беркана неверно перевела рецепт и неверно поняла сложный язык символов, либо древние люди специально называли яды «исцеляющей жидкостью», чтобы запутать врага. Одинсдоттир чувствовала себя сконфуженной, но Наутиз так много смеялась и шутила и вроде как даже совсем не злилась, что расстались они чуть ли не подругами, пускай впоследствии больше не общались.

За год, что Беркана не занималась собственными исследованиями, она забыла практически все, что учила, а наработки были запрятаны так далеко, что, чем найти их, проще было начать с чистого листа. Всё это Одинсдоттир осознала, как только переступила порог лабораториума, в котором когда-то давно занималась исследованиями магии землян. Это случилось практически сразу после трагедии с отоплением, когда она поняла, что даже жалкие остатки фелага больше не соберутся. Хагалар вплотную занялся делами мастера, Раиду исчез, Ивар все время проводил с ранеными, Лагур не считал себя обязанным делать что-либо после того, как определил возможную формулу вещества, а магический Ивар недолго пробыл в команде и был чужим. Беркана порывалась пару раз самостоятельно разобраться с каскетом, но она так устала возиться с одними и теми же исследованиями, что быстренько решила, что каскет родственен мечу Суртра, знания о котором доступны многие тысячи лет. Она раздобыла документы в библиотеке и оставила их рядом с ларцом. Никто за ними так и не пришел, а она стеснялась к кому-то обращаться. Софелаговцы, с которыми она совсем недавно весело болтала и ездила на конные прогулки, вдруг стали чужими друг другу. Она не могла объяснить, что происходит, но чувствовала, что что-то нехорошее. Раньше она могла ворваться в лабораториум и рассказать что-то, что ее тревожит. Ее бы поняли, посмеялись или поддержали, но сейчас говорить даже о работе было не с кем. Все были заняты проектами Локи. Кто ухаживал за молодыми деревцами, кто занимался почвами, кто готовился к обучению у землян. Все были пристроены, все работали на общее благо, но как-то так получилась, что Беркана осталась не у дел. Другие магиологи были заняты, а ей не досталось работы. Она могла бы попросить, и ее с радостью бы взяли — рук везде не хватало, но она стеснялась да и не хотела больше связываться ни с чем, чем руководил царевич-полукровка. Беркана до сих пор не могла забыть посиневшие руки псевдосына Одина. Света в комнате было мало, но достаточно для раскрытия страшной тайны. За прекрасными чертами асгардского лица скрывался карлик-ётун. Не сын Одина. Даже не сын Фригг. Сын врага и какой-то асиньи, безымянной, наверняка рабыни, которой Лафей воспользовался и убил, как только она принесла ребенка. Поэтому Локи такой жестокий, поэтому он хотел убить красавицу-Аллоизетту, поэтому убил множество девушек, которые его любили. Он монстр, отвергающий любовь и любить неспособный.

Несмотря на то, что Беркана давно жила в мире отверженных, многие местные идеи остались для нее чуждыми. На словах она была готова согласиться с чем угодно, но в душе никогда не отступалась от своего мнения, вбитого крепкой рукой матери и гласящего, что етуны — кровожадные монстры. Она с содроганием вспоминала, как Локи откинул ее в стопки книг, нагроможденные на столах, как мановением руки отбросил Ивара и Раиду, как душил того же Раиду несколькими месяцами позже всего лишь одной рукой. Локи обладал невероятной силой и искусно ею пользовался.

Как и Хагалар. Который тоже оказался монстром. Беркана даже не сомневалась, что любимый Вождь тоже полуровка и обязательно полувеликан, неважно, ледяной или огненный. Слишком многое в нем не от аса. Взять хоть красные глаза и жуткое преображение, которое все они наблюдали во время экзекуции. Это был точно не ас.

Постоянно переживая прошлые ужасы и накладывая на них новые вроде взорвавшегося водопровода, Беркана мирно работала над заклинаниями людей. Дурные мысли всегда были ее надежными спутниками, скорее, ей было непривычно в последний год отвлечься от них и увлечься сыном бога. Но наваждение прошло: она снова одна в своем маленьком мире с книгами и шлемом, глушащем посторонние звуки. Впереди вечность, которую она проведет за чтением и расшифровкой мидгардских манускриптов и,

если повезет, когда-нибудь она сойдет в Мидгард и покажет сыну Джозефа свои наработки. Беркана с большим удовольствием вспоминала Капитана Америку и с большой радостью пообщалась бы с ним в более близкой обстановке. Он был смертным, а значит, у нее оставалось мало времени. Раз в мире асов она не позволяла себе даже то, что позволяли обычные женщины, хотя бы потому, что мода Асгарда не давала закрыть лицо вуалью, да и достойных мужчин среди отверженных не наблюдалось, то Мидгард оказывался неплохой альтернативой. Вряд ли можно было найти более удачливого человека, чем Капитан Америка, который пережил свое поколение, совершил подвиг, после которого его оживили ради новых подвигов. Из всех воинов Мидгарда, которых Беркана видела, именно Стивен-Роджерс был образцом удачи и благородства. Мысли о нем немного развеселили Беркану, но стоило ей глупо улыбнуться в пустоту, как в лабораториум вошел Соулу, логист Хельхейма.

— Здравствуй, — он поднял руку в приветственном жесте, пока Беркана судорожно снимала шлем. — Вижу, ты занята. Не буду отвлекать, но тебе попросили передать.

Он протянул свернутый в трубочку пергамент.

— Спасибо, — Беркана быстро стерла с лица улыбку. — Как подготовка к обороне?

— Да подготовились вроде как, — Соулу направился к двери. — Ждем точных указаний от Хагалара и надеемся, что это очередная неудачная шутка

— Неудачная шутка, — тихо повторила Беркана, оставшись в одиночестве. Сторонние асы предпочитали не делиться с ней новостями, а Соулу был как раз из сторонних, пускай и пользовавшихся в свое время милостью Локи.

Когда объявили тревогу и мобилизацию, Беркана решила не выходить из лабораториума, раз уж все равно давно перенесла часть столовской еды в свое маленькое убежище. Из-за этого она почти ничего не знала ни о подготовке к обороне, ни о причинах всеобщей паники, понимала только, что на улице гораздо опаснее, чем в защищенном лабораториуме. Никто не стремился ее о чем-то оповестить, а сама она не была настолько любопытной, чтобы разбираться в произошедшем.

Дочь Одина развернула свиток и тут же узнала почерк Хагалара. Он явно спешил, некоторые руны едва можно было разобрать.

«На закате следующего дня Гери встретит тебя неподалеку от поселения и проводит во дворец. Захвати с собой оборудование для исследования мелких магических частиц и книги по мирам Бездны и по религии Етунхейма, если найдешь.»

В коротком послании не было ни привычных шуточек, ни даже подписи. От сухого тона веяло приказом. Беркана растерялась. Ехать во дворец в сопровождении всего лишь одного волка да еще и по полям, вдоль крестьянских поселков, где ее, отверженную, легко могут убить. А если Гери не сможет ее защитить? Не перехватит же он зубами пущенную ей вслед стрелу или копье. И зачем ей ехать? Почему именно она? Ведь есть столько талантливых ученых, мечтающих увидеть Гладсхейм хоть краем глаза. Беркана старалась делать глубокие вдохи, чтобы не дать подступающей панике захлестнуть себя с головой. Надо поехать с кем-то. Но с кем? Во дворец она ездила с Иварами и Раиду, но один Ивар командовал защитой поселения, другой пострадал от того же, от чего и Локи, сколько она поняла по обрывкам разговоров, а Раиду как ушел к гейзерам, так и не вернулся. Может, его давно убили. Пришла безумная мысль позвать с собой Фену, потом Лагура. И вот на Лагуре Беркана остановилась. Раньше она могла говорить с ним откровенно. И именно с ним она распознала в каскете сменяющиеся элементы. Лагур умыл руки после этого, посчитав, что свою лепту внес и его работа закончена, а Беркана осталась с артефактом до конца.

Повинуясь сумбурной идее, Дочь Одина буквально выбежала из теплого лабораториума. На улице было тихо и тревожно. Если бы Беркана была магом, то почувствовала бы сложную сеть заклинаний, опутывающую поселение. Для защиты домов вовсе не нужно было разрешение или приказ Хагалара. В случае опасности ее ставили по велению любого из мастеров. Защитный купол спас бы поселение даже от ударной силы водородной бомбы, но Беркана не знала точно, какая сила у страшной «водородной бомбы», которой ее пугали логисты, поэтому не могла оценить мудрость древних, создавших столь мощный щит.

Она направилась к дому, где Лагур спал — к дому Лимонов — но его там не оказалось. Зашла в столовую — но и там его не обнаружила. Да и не только его. Поселение словно вымерло. Увидев вдалеке пожилую магиологичку, Беркана бросилась ей наперерез, едва не поскользнувшись на притаившемся под снегом льду. От нее узнала, что Лагур занят вторым домом отопления, от которого все ожидали взрыва. Беркана и не знала, что именно к Лагуру за советом обращался Урур — создатель и идейный вдохновитель второго дома. Дочь Одина, погруженная в себя, пропустила все последние новости.

Она заглянула в лабораториум, увидела там десяток магов и естественников, в том числе и искомого Лагура. Некоторые оживленно спорили, другие сидели над бумагами и чертежами, кто-то даже рисовал на ноутбуке. Отвлекать Лагура от такой важной работы показалось Беркане неправильным. Она так и не решилась войти. Но не отправляться же ей одной в озлобленный большой Асгард! Обо всех своих проблемах и сомнениях она имела полное право докладывать своему мастеру и ожидать решения от него, но она не обращалась к нему ни разу в жизни, вываливая все проблемы на вездесущего Хагалара, который всегда знал правильный ответ и всегда был готов помочь. Должно быть, он и сейчас готов, только вот Беркана теперь его боялась.