Любовь нам все прощает
Шрифт:
Я не знаю! Не знаю! Не знаю! И от этого, если уж очень откровенно, мне совсем не легче. А то, что сегодня сдаю анализ на отцовство, Женьке я, естественно, не сообщал.
— Нет, — сухо отвечаю, стараясь не вдаваться в интимные подробности.
— Стратег Сергей. Полководец-греховодник! Мировой отец!
— В чем проблема, Леха? — завожусь с пол-оборота.
— Да в тебе, — братец тычет пальцем в мою рожу.
Нисколечко не сомневался в положительном ответе.
— Все?
— Нет. Я не закончил!
Он скрещивает руки на столе и опускает взгляд:
— Сережа, надо ей сказать,
— Сказать? — включаю дурачка. — О чем, любезный?
— О том, что было десять лет назад. О том, что…
— Дождусь положительного ответа и ее возвращения на родной материк, а вот тогда…
— Когда? — братец шустро обрывает. — Когда? Когда она возвращается?
А вот этого я, вообще, не знаю, Алексей!
Женька отсутствует уже тридцать с лишним дней. Откуда такая точность? Вот это «лишнее», например? В тридцатидневном сроке я абсолютно уверен, а вот дальше надо тщательнее перебирать. Те три дня, когда мы были счастливы и вместе, потом еще два — на изматывающую подготовку к траурной поездке, потом тот жуткий день разлуки — местный аэропорт, томительная регистрация, ее слезы и объятия, молчание, мой насупленный вид и слишком грозный, пугающе-отталкивающий взгляд, огромный самолет, посадочные ворота и этот долбаный пронзительный, стоящий разрывающим барабанные перепонки визгом, разбег, отрыв и взлет. Сколько уже? Вот и считай, любимый братец! Теперь я вижу свою Рейес по установленному графику только через компьютерный экран и изредка получаю скупые сообщения с дебильным улыбающимся эмодзи, иногда похабным стикером, еще какой-то задроченной херней в наш личный чат. Вот и все! А на вопросы о дате скорейшего, возможного в ближайшем будущем, возвращения команданте наследственно, по-партизански, молчит и сдает мой путевой экзамен стабильненко на два. Поэтому…
— Я не знаю, брат.
— Вы расстались? — даже не задумываясь, спрашивает.
— С чего ты взял? — недоумеваю.
— Месяц, а может и больше. Я прав? Как-то слишком много, не находишь? Похоже, твоя кубиночка не собирается возвращаться под твое не слишком безопасное крыло.
Он с усталым видом озирается вокруг себя и за каждым поворотом головы громко выдыхает:
— Эх, Серега, Серега, Серега… Эх, эх, эх!
Я внимательно слежу за ним, за каждым движением, за его мимикой, за громким вздохом, а потом, когда надоедает наконец, то, поймав на повороте его рожу, прямо в рыло старшей суке, оскалившись, рычу:
— Мы не расстались! Не каркай! Ты, блядь, кто вообще такой? Провидец? Знахарь? Ванговед? Ты долбаный кузнец! Смирись с великим титулом! Грязный работяга! Закрой свой рот и гни подковы, идиот.
— О! Вижу, что не хочешь, не хочешь… Не хочешь отпускать девчонку, но ни хрена не делаешь. Все, видимо, устраивает?
— Нет! Не устраивает, но…
— Тогда не вижу проблем. Твое бездействие свидетельствует лишь о незаинтересованности в ней, поэтому…
— Она попросила оставить ее наедине с семьей и не встревать туда, куда я не допущен.
— НЕ Д-О-П-У-Щ-Е-Н! Еще бы! Дело все-таки идет к разлуке, Сергей! — пристально рассматривает мой внешний вид. — Отец спрашивает, стоит ли ему вмешаться?
— Куда еще вмешаться? Ты его парламентер, что ли? Поисковая собачка нашего
— Закрой-ка рот! И с тобой — да! Наш младший — очень нежная натура, так батя говорит. Одно слово поперек, вздох глубокий и поминай, как звали, того ранимого бойца. Папка не торопится с выводами, но, я думаю, он уже свыкся, сросся, спался с участью быть дедом всем твоим блуждающим по миру сынкам. Кстати, дети лейтенанта Смирнова. Отличный прототип, Сергей!
Это не смешно, Алексей! Ни капли! Это грустно и… Жестоко!
— Как вы тут, Смирновы! — Морозов внезапно идет наперерез. — Серега! — увесисто похлопывает по моей спине. — Очень рад. За целый год увиделись по-человечески, кажется, впервые? Я не прав?
Это что, такой себе дружеский упрек?
— Я был занят, Макс.
Лешка качает головой и делает такую себе «ни капли не сомневающуюся» в моих дружеских порывах кисленькую мину.
— А сейчас как? Посвободнее стало? Отпустили проблемы младшего Смирновского бойца?
— Что ты хотел? — прикрыв глаза, шепчу.
— Смирняга вкратце обрисовал нашу будущую возможную очень выигрышную — тут я ни хрена не сомневаюсь — ситуацию?
— И что? — поднимаю веки и откидываюсь на спинку. — Я не ресторатор, Зверь!
— И не музыкант! — хихикает, но заметив мой грозный взгляд, спешно откатывается назад. — Тихо-тихо, остынь, СМС.
Охренеть! Пожалуй, я пойду отсюда. Вскидываю руку и сверяюсь со временем на часах:
— Меня ждут, — резко поднимаюсь и быстренько застегиваю свой пиджак.
— Сядь, Серый, — брат смотрит снизу вверх. — Сядь на место, я сказал. Успеешь слюни сдать.
Зверина недоуменно вертит шею, с прищуром рассматривает меня, потом на братце фокусирует свой взгляд:
— ДНК, что ли? Я не понял.
— Тебе не дано такое понять, Максим. Не дано, — старший хмурится и устремляет указательный палец в мое рыло. — А вот ему сходить на генетическую экспертизу для установления отцовства в среднем где-то раз в полгода, что зубы твоему крысенышу почистить каждый день. Видишь, бесится, не бреется, хорошо хоть моется… С грязным-то членом…
— Заткнись! — бью по столу ладонями и бьюсь лбом о переносицу Смирняги.
— Стоп! Стоп! Стоп, интеллектуальные дикари!
Морозов просовывается между нами и разводит обезумевших Смирновых по сторонам.
— Смирняга, ты не в духе? — старшенькому задает вопрос.
— А ты? — теперь ко мне, по-видимому, обращается.
— Все нормально. Извини, Зверь. Но я пойду, — пытаюсь вылезти наружу.
— Макс, это мой младший брат. Любитель помотать семейству нервы. Ей-богу, без него нам было зашибись! А сейчас, что ни день, то новые проблемы. Что ни месяц, то новая чика…
— Закрой рот! Я тебя убью.
— Чика? — Морозов давит мне на плечи. — Сядь, сядь, Серый, не злись. Леха, закрой рот, ты в общественном месте, довольно-таки приличном, веди себя культурно и не провоцируй этого бойца.
Тот поднимает руки в сдающемся жесте, а затем проводит по губам, демонстрируя нам с Максом след от закрывшегося ротового замка.
— Меня ведь это не касается? — с усмешкой задает вопрос. — Или я могу помочь?
— Нет, не можешь. И да, не касается.
Старший хмыкает и громко выдыхает через нос.