Любовь нам все прощает
Шрифт:
— Увидимся в семь вечера, горячая шоколадка!
— Сережа?
— Да!
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — неуверенно слабым тоном произносит.
— До вечера, чикуита. Передавай привет отцу.
— Р-р-р-р!
— Пока, детка! Я тебя целую.
Кокетливо хохочет и, кажется, прижимает трубку к ушку.
— Везде-везде, чикуита. В губки, в щечки, в носик, в подбородок, в шейку, в грудку, в каждый розовый сосочек, в пупочек, в лобочек, в дрожащую пуговичку-колокольчик, и в нижние горяченькие лепесточки. Ням-ням! Ты уже кончила, кубинка? Или еще разочек? —
— А-ах! Н-е-е-ет! — жалобу стрекочет. — Обманул! Только раззадорил, разогрел, а дальше как? Я теперь не усну.
Да у меня тут тоже очевидно выпирающая проблема! Твой пеньюар сыграл со мной дурную шутку. Вряд ли в ближайшие пятнадцать минут я смогу снять свою куртку.
— Пока-пока, кубиночка. Ручку запусти, ты, детка, все умеешь. Ты мой латиноамериканский талант!
— Люблю тебя, Сережа.
М-м-м! Сексуальное извращение на расстоянии в несколько тысяч километров. Долбаная разлука!
Вот, блядь, и поговорили! Сбрасываю вызов, проверяю разорванную связь, разминаю шею, а только после этого разворачиваюсь к Катерине.
— Идем, — спокойно выдаю и опять беру за маленькую ручку ребенка.
В манипуляционном кабинете все слажено и все по протоколу! Стерильно, автоматически точно и… До желудочных колик противно! Мальчишка с выпученным глазенками наблюдает, как вынимают палочку, как просят открыть пошире рот, немного подождать и не плакать. Специалист проводит все процедуры, записывает направление, отмечает дату и сообщает о вероятном ответе с окончательным результатом.
— Стоимость за срочность есть? — задаю вопрос.
— Что за срочность?
— Один день, не больше, например? — прищуриваюсь и готовлюсь отлистать назначенную сумму.
— Судебное постановление или что?
— Иные личные обстоятельства! — спокойно извещаю.
— Сережа, — Катя начинает ныть, — не надо. Можно подождать.
— Так что, срочность ускорить возможно?
Медсестра мне утвердительно кивает. Я так и знал! Как говорится, по рукам. Прошу ее отметить этот факт в выписанном за процедуру чеке.
— Зачем ты так?
— Кать, — застегиваю куртку, отворачиваю шерстяной воротник и стряхиваю пока несуществующий на тканевом покрытии снег, — не надо никого обманывать и дальше оттягивать голую правду. Если в результате будет «плюс», то я озвучил все выигрышные для тебя и пацана моменты — сворачивать с дороги не намерен, а если «минус», то, солнышко, не обессудь, на этом наши с тобой пути однозначно разойдутся. Ты хорошо доила меня, — замечаю, как она намеревается открыть зачем-то рот и перебить или снова взять на жалость. — Это истинная правда, Фильченко! Не отрицай! Играла на моем чувстве вины, как по нотам пропевала со мной сольную совестливую партию, но обстоятельства несколько существенно изменились. Я хочу знать, кто он мне! Вопросы?
— Ты с ней?
— С кем? — вздыхаю и поворачиваюсь к ним спиной.
— С этой темной девицей?
— В какой связи я должен давать тебе отчет?
— Я… — она сильно стягивает руку мальчишке, а тот пищит и выкручивается, — хочу быть с тобой, Сергей. Когда-то ты люби…
— Ошибка, Катя! Точно нет! Точно!
Вприпрыжку добираюсь к своей машине и разгоняюсь на выезд из заснеженного погребенного под белой массой все еще осеннего города. У меня еще уйма времени до связи с Женькой. Помечтаю и на фотки знатно подрочу, раз по-другому чика не дается. Выкручиваюсь, как могу! Терплю, терплю, а потом… Накажу засранку, небу будет тесно! Врубаю рок на полную катушку и со странным образом успокоившимся внутренним голосом на полной скорости врезаюсь на трассу, ведущую наружу из цивилизованного города.
Пять… Шесть… Семь… Женька не звонит! Не понял! Телефон черным экраном сигнализирует об отсутствии входящего звонка. Протягиваю руку, чтобы нанести упреждающий удар обманщице-чике.
Булькает компьютер и загружается другой экран с ярко улыбающейся малышкой. Видео? Охренеть! Дергаю головой и провожу по бороде. Твою мать! Я ведь не побрился.
— Сергей! — шепчет Женя. — Сережа, ау!
Сразу подсоединяюсь и включаю камеру. А-а-а-а! Свечи, дым, угар, но, к счастью, царит не сильный полумрак — мне четенько все видно. Там в комнате темный женский силуэт в черном, уже знакомом по дневному дефиле, пеньюаре… ЧИКА!!! Как же так?
— Женя, — выкрикиваю, шлепаюсь мимо кровати и больно бьюсь об пол незащищенным мягким мужским куцым задом. — Блядь! Сука! Еб.ть меня в рот! Зараза! Да что за бляха!
— Разговор окончен. Протрезвеешь — перезвонишь, Сережа.
— Жень, Жень, прошу прощения. Господи! Ну куда ты, детка? Я не ожидал такой формат, как-то вроде не по расписанию. Не совсем подобающе одет, чикуита, извини меня. Сердечно прошу прощения. Женечка! И, ох, сука, я разбил свой сексуальный зад.
— Сильно? — протягивает слегка подкрашенное личико к экрану.
— Жить буду. Ты, — рукой касаюсь. — такая красивая, детка. Как ты себя чувствуешь? Поправилась? Прекрасно выглядишь! Румянец! Ты загорела, моя маленькая кубиночка?
— Все хорошо, — смущается и опускает глазки. — А как ты?
— Я скучаю и больше не могу без тебя. Можно я приеду?
— Не надо, Сережа.
— Почему? — завожу скулящую шарманку. — Почему? Почему? Мы ведь не расстались, шоколадка? Подтверди, пожалуйста, я ведь брату нагло вру. Говорю, что мы встречаемся, что мы пара и однозначно вместе.
— Нет, не расстались. С чего ты взял? — вскидывает взгляд.
— Ты игнорируешь мои просьбы и прячешься за Атлантическим океаном. Как семья? Как мама? Как отец? А что братья? Вы справились? Выполнили завещание Томы?
— Да.
И снова гробовая тишина.
— Детка, покажи себя, — нахальничаю и пока она не видит запускаю руку к себе в исподнее. Вот я озабоченный мерзавец! Но мне очень надо разрядить «нахального неспящего ребенка»!
Стоит урод и не спадает! Осторожно сжимаю и заряжаю себя сначала медленно и не спеша, а вот когда чикуита поднимается и стягивает этот создающий видимость халатик, я ни в чем себе не отказываю — рычу, шиплю и дергаю гуся активнее и жестче. Да, да, да, да! Ну, ну, ну же, рыбка!