Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— Это лишнее. Возьмите, пожалуйста. Я принимаю электронные платежи! — смотрит на меня испуганным взглядом, неуверенно произносит, когда я засовываю ему за воротник «пятак».
— Не захватил свой капитал. Бери, что есть. Сдачи не надо, шеф, — выпаливаю на ходу.
Выскакиваю из очень медленной общественной машины и на бегу снимаю сигнализацию со своего скоростного коня.
«Где вы, Вадик?» — еще раз задаю вопрос.
«В торговом центре! Наташа сказала…».
Ох.еть! Кто она ему? Кто она вообще такая? Он мой! Мой батрак, моя крепостная душа, мой подневольный
«В больнице были?» — пока слушаю урчание движка, пытаю недалекого водилу.
«Да! С утра! Я Вам нужен, Григорий Александрович? Мне вернуться?».
Я так и знал — естественно и традиционно, все без меня! Блядь! Пошел вон, мудак!
Адреналин! Норадреналин! Тестостерон! Кортизол! Приход и стресс! Блядский страх и ужас! Я, как законченный наркоша, напичкан таким коктейлем до краев. Бурлю и харкаю яростью, гнев выплескиваю и разминаю кулаки. Раскрошу ей череп, раздавлю и предоставлю в качестве вещественного доказательства полное отсутствие мозгов! Изобретательная мразь! Упертая коза с преступными наклонностями решила вокруг пальца обвести меня.
«Наташа, привет!» — вслепую настукиваю ей сообщение, рассматривая свой бешеный оскал в автомобильных зеркалах.
«Привет!» — подлизывается и ставит ухмыляющийся смайл.
«Как дела?» — пытаю дальше. — «Когда к врачу, Наташа?».
«На двадцатой неделе, Велихов. Со мной все хорошо! Пожалуйста, не волнуйся за меня».
Врет! Я ведь поймал тебя! Да ты поиграть со мной решила, сука? Сейчас сыграем, Черепашонок, в другую, очень взрослую, игру! Наверное, будет страшно. Но мне, если честно, похрен! Главное, что вместе с сукой огребем по полной и на скоростном ходу.
К воротам Шевцовых подруливаю слишком лихо, новой резиной вспахиваю подзаборные кусты, врубаю дальний свет при дневном освещении и клаксоном дарю всему сонному предместью свой задроченный:
«Приве-е-е-е-е-е-т, мещане! Пора вставать!».
Где же вы? Сдохли, что ли? Дополнительно сигналю и задушенно смеюсь. Кто там? Марина Александровна? Юрий Николаевич? Маленькая Черепашка? Вас точно ждет «пренеприятнейший» сюрприз!
«Что-то не так, Григорий Александрович?» — похоже, Вадик ситуацию вкурил. И года не прошло, как здравый смысл возобладал над тупостью.
«Нет-нет. Наслаждайтесь! Все хорошо, Вадим!».
Недолго ведь осталось! Возмездие уже близко! Я накажу ее! Твари!
Калитка открывается, а хозяин двора вынужденно прикрывает глаза тыльной стороной своей ладони.
— Ты ох.ел? — Шевцов орет, глядя в лобовое стекло, словно через черноту совершенно точно фиксирует меня. — Какого хрена? Чего надо?
Убираю руки, растираю кожу на лице, злобно ухмыляюсь, медленно отстегивая ремень безопасности. Юра скалится? Радуется старый хрен? Пердун пожарный! Счастлив, видимо. Чему и от чего? Сейчас я, кажется, великого папаню огорчу!
Открываю дверь, выпрыгиваю из автомобиля и демонстрирую себя отцу Натальи. Как будто бы моя
— Добрый день! — подхожу к Шевцову, не подав, как принято, своей руки. Нахрапом начинаю. — Где Ваша дочь, Юрий Николаевич?
— Велихов? — через плечо смотрит на машину и ярко багровеет лицом. — Вот это е. аный поворот! Я не люблю сюрпризы, Гриша! А тебе, вообще, не рад! Ей-богу, лучше бы ты мне на глаза сейчас не попадался.
— Я хотел бы увидеть Наташу, — не реагирую на очень «теплое» приветствие, шиплю, пристально глядя на него. — Она сейчас дома?
— Это…
Шевцов мгновенно замолкает и поворачивается ко мне спиной.
— Юрий Николаевич? — понимаю, что перегнул с истерикой, но она, его дочурка, профессионально спровоцировала и основательно накрутила меня. — Юра…
— Охренеть! — ставит руки на пояс и задирает голову наверх. — Просто в голове такое не укладывается. Ты же, — возвращается ко мне, прищуривает один глаз, пытается прочесть нотацию — херня вопрос, я глух и ничего сейчас не понимаю, несознанкой, как бородавками, оброс, — умный мужик, Велихов! Ты… Сука просто! Просто… Да у меня в голове такое не укладывается. Какого хрена надо?
— Я хочу поговорить с Наташей.
— Ее здесь нет, — отрезает.
— Тогда с Вашей женой, — с издевкой предлагаю.
— Разбежался! — он замолкает, обдумывает что-то, потом хмыкает и бьет себя по лбу. — Стерва!
Да уж! Еще какая!
«Григорий Александрович, я нужен Вам?» — Вадим не унимается.
«Обойдусь!» — быстро отвечаю в смс.
— Ты… — Шевцов пытается начать.
— Я! — выпаливаю и тут же замолкаю.
— Решили с ней в шпионов поиграть? — пошловато улыбается.
— Поиграть? — действительно не понимаю, что он имеет в виду. — Где Наташа? Хочу с ней о важном поговорить.
— О важном! Вот как! Что за чушь? Детство в заднице играет. Ролевые игры отрабатывали? Ты больной, что ли, не пойму? Призрака из себя изображал! Я думал…
— Я ничего вообще не понимаю.
— Сейчас поймешь! В дом пошел! — больно хватает за шею старый черт, почти сгибает пополам и проталкивает к себе во двор.
Калитка хлопает, адским звоном оглашая все приготовившееся на зиму пространство, а Шевцов орет:
— Успокоился? А? Что заткнулся резко? Истощился, урод? Клаксон из-под руки ушел, теперь вот нечем крыть? Ты накачался, видимо? Под кайфом или выжрал водки? Что с тобой? — принюхивается ко мне, к моим губам и носу, заостряя пристальное внимание на зрачках. — Что ты, парень? Что с тобой?
— Где она, Юрий Николаевич? — одно и то же повторяю.
— А я все думал, кто такой на белой лошади? Сколько там под капотом этих четвероногих тварей? Шикарная машина — шикарный мужик! И полный, блядь, пиздец! Если честно, я слегка разочарован. Да что я вру! Я ох.ительно огорчен! С цветом просто швах! Белый? — прищуривает один глаз. — Серьезно? Ты скупердяй, брат? Перекрась кобылку хотя бы в черный цвет! Не стыдно?