Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
Делает вид, что мы с ней незнакомы? Строит недотрогу? Издевается? Цену набивает месту, которое красит лишь по доброте душевной Лехи и из-за кормящего состояния его нетрудоспособной жены? Временно, Шевцова, это ведь всего лишь временно! Декрет Смирновой в скором времени закончится и это свято место закономерно заплывет в лоно «царственной» семьи. Господи! Наташка — личный секретарь Смирняги! А гонору-то, гонору-то сколько, словно глупенькая курочка младомиллионера на золотой финансовой цепи!
— Долго еще? — щекочу надменным взглядом склоненную над письменным столом женскую головку и интонирую вопрос так, чтобы ей стало понятно, как сильно и тяжело я занят, как дорого стоит мое свободное
— Алексей Максимович уже подъезжает и скоро будет на своем рабочем месте. Я связывалась с ним, он попросил передать Вам его сердечные извинения из-за вынужденной задержки и еще немного подождать. Умолял войти в положение и…
— Ты издеваешься, что ли? — откидываю какой-то журнал, который случайно прихватил на столике в приемной у «мастера Данилы*», тяжело вздыхаю, но мягко, по-кошачьи, поднимаюсь и с хищной улыбкой начинаю подходить с моим пока еще неощутимым напором к сильно перепуганной Наташке. — М? Что такое, Черепашка? Ты узнавала, и? Он просил, умолял, а на коленях стоял? Что там дальше? Что Алексей Максимович сказал? Конкретнее, Наталья Юрьевна! Ну что ты, что ты? Чего дрожишь, как осиновый лист? Тшш, тшш, это ведь обычное праздное любопытство посетителя и до чертиков банальный вопрос для личного секретаря не очень пунктуального начальника. Ну, так я жду! Где твой босс, Наталья? Заканчивай вилять хвостом и сдавай Смирнягу со всеми потрохами. Сколько можно ждать? Я на важную встречу спешу.
Присаживаюсь на край ее рабочего стола и ни в чем себе не отказываю. Декольте как будто бы на месте, а маленькая грудь Наташи сегодня вроде… В красном лифчике, черном или все-таки бордовом? Пока вот не вкурю. Кружева, кружева, крохотные бусинки, не слишком яркий жемчуг, шелковые бантики и женское молочное тело, заточенное в бельевой корсет, словно в тканевую броню. Пробью, пробью ведь! Прячь-не прячь — всю экипировку на хрен разорву.
Мне очень плохо видно — злюсь, как злобный чихуахуа на тряпку, и не пойму. Черепашьи грудки раздуваются в такт ее сердцебиению и суматошным дерганым движениям нервных от моего присутствия женских рук… Полушария колышутся, расходятся, соблазняют и стоят! Стоят же сиськи? Надменно, словно с вызовом. Напрашиваются на мою игру? Там ведь поролона точно нет? Мне, конечно, плохо видно. По крайней мере, зрительного подтверждения моей теории очень недостаточно, к тому же Наташа то и дело сводит плечи и без конца поправляет съезжающие блузочные швы, но забавные соски стройно вытянуты в ряд, видимо, хозяина почувствовали мелкие ребята. Чувствуют и жаждут ласки. Ну-ну, ну-ну! Еще немного ниже носом к ней иду и утыкаюсь очень любопытной частью своего тела в Наташину горячую душистую макушку. Разнотравье и, по-моему, ненавязчивая морская волна. Дитя природы, ей-богу, королева голубой лагуны, амазонка местных джунглей — все в одном флаконе, все живет и неровно дышит на нежной коже и в непослушных русых волосах.
Ну что ж, немного скрасим наше ожидание, разглядывая прелести новой секретарши крайне невоспитанного Смирняги. Других-то забав в его предбаннике как будто нет. Придется довольствоваться этим! Кому и Шевцова невеста, раз других половых подруг поблизости нет!
— Гриша, пожалуйста, перестань, — Наташа шепчет, пытаясь с моего носа соскочить. — Здесь не надо. Я ведь на рабочем месте, вдруг кто-нибудь войдет.
— Узнала, Черепашка! А я уж, грешным делом, подумал, что обознался! Видел тебя ведь только в часы нашего разврата, голяка, с разинутым от страсти ртом и без шелковых трусов. Ну вот, совсем
— Еще в дороге. Незапланированная встреча с клиентами и потом он заезжал домой. Гриша, перестань… — дергается и быстро пропускает смешную шариковую ручку меж тонких пальцев.
Рисую костяшками на ее выпуклом плече, поддеваю край воздушной кофты и прикасаюсь подушечками к нежной и прохладной коже.
— Как твои дела, Наташа? — тихо спрашиваю. — Как настроение моей секс-рабыни?
— Все хорошо. Спасибо, что спросил. А как у тебя? — протокольный вежливый вопрос встречно заряжает. — Надеюсь, все в порядке. Ты не устал? Может быть, кофе, чай, воду?
— От предложенных напитков, пожалуй, откажусь. У меня рутина, Натали. Все так, как и должно быть. Обычные и необычные дела, встречи с клиентами, слушания, скучные обжалования, просьбы, неожиданные откровения и разочарования, и неизменный щедрый гонорар. Замкнутый рабочий круг среднестатистического адвоката. Ты про сегодняшний вечер помнишь, мой сексуальный друг? — перепрыгиваю на более интересную тему.
— Я… — начинает подозрительно хвостом вилять. — Гриш, не обижайся, пожалуйста, но я вынуждена отказаться от твоего приглашения…
— Наташа, Наташа, поздно поворачивать назад. Это важный ужин, — отдельно подчеркиваю принадлежность, — очень важный, и чрезвычайно важный именно для меня. И потом, я уже заявил себя в твоей душевной компании, неудобно будет обмануть ожидания прекрасного видения у моих коллег.
— Но я тебе там зачем, Велихов?
— Потом ведь поедем трахаться, Черепашонок. Обещаю! Не переживай за это. Там тоже, как обычно, все в силе — бронь на размеченный полугодичный половой сезон. И потом, зачем нам лишние круги мотать? Совместим приятное с полезным. Пить не буду — торжественно сейчас клянусь и заверяю, сохраню мужскую кровь и сперму в чистом виде, и мое сознание вместе с членом на гребне бодрости подкатит к тебе, — указываю взглядом точное направление грядущего подката, — как к прекрасной наяде.
Наташка вздрагивает и поднимает на меня свой чем-то обеспокоенный взгляд.
— Гриша, мне кажется…
Похоже, начинается опять?
— Сегодня в восемнадцать ноль ноль, Шевцова, я заеду за тобой. Называй место, где мы можем встретиться.
— А кто там вообще будет? В честь чего этот вечер?
— Мой шеф, Наташа, и небольшой коллектив таких же профессионалов, как и я, все коллеги по моей работе. Это такой корпоративный вечер в честь дня рождения старшего учредителя нашей фирмы. У него сегодня юбилей, он, естественно, эту дату с помпой празднует. С помпой, с помпой, но все же не большой. Семья у Андрея по количеству живых душ очень скромная — он да его единственный сын Михаил, а все оставшееся, свободное или несвободное время, он проводит исключительно в кругу тех самых рабочих друзей. Так уж сложилось, всю жизнь отдал любимой работе, а вот личное, увы, не уберег.
— День рождения? — Шевцова улыбается.
Улыбка на ее губах — большая редкость. Значит, отлегло и у меня есть шанс?
— Но протокол там все же следует блюсти, Шевцова. Адекватное событию платье, неброский и спокойный макияж — носовой платок всегда со мной. Помни, скромная лицевая живопись украшает и без этого красивую женщину и не будоражит мою быстро закипающую от безвкусицы кровь. И еще, без кораблестроительных лесов в твоей пышной шевелюре, — трогаю очень крупный локон в ее высоко задранном хвосте. — Легкое, непринужденное, и естественно, Черепашонок, на твой исключительный вкус. Меня устроит, например, какой-нибудь непритязательный пучок. Легкий беспорядок, Натали, тебе идет.