Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
А ещё - он осмелился набрать тот самый номер, за которым тянулись вот уж сколько девушек из этого и окружающих домов, и где-то вдалеке завыли сирены, послышались внизу громкие крики - но полиция так и не пошла по домам собирать свидетелей, вероятно, им и увиденного хватило с головой. И Тане стало вдруг так легко-легко за чашкой этого проклятого чая, и она расслабилась, позволила себе даже задремать - пусть в её квартире и сидел незнакомец.
…Она открыла глаза среди ночи - словно что-то толкнуло её на это совсем внезапно, - а после перед глазами завертелся весь мир, пятнами пошёл. Тут было так ярко и так прекрасно - она даже не думала, что невидимый волшебный свет может так украсить её дом.
Он сидел на подоконнике - у распахнутого окна. Он улыбался
– Мне кажется, - она села на диване, на который, очевидно, он её и перенёс, и оглянулась, словно пытаясь сориентироваться в пространстве, - что я уже видела где-то всё. Что мы знакомы сотни лет, а теперь я вдруг проснулась - и оказалось, что тебя рядом никогда и не было.
Он улыбнулся - весело и радостно, - и покачал головой, словно такого не могло быть. Чёрные глаза, казалось, посветлели, и он соскользнул с подоконника, на котором восседал. Из открытого окна лился лунный свет, и она смотрела туда, на огромную Луну, словно собиралась прыгнуть из окна и полететь вверх - или упасть далеко-далеко в небеса.
– Знаешь ли ты, - он протянул ей руку, и она схватила жаркие мужские пальцы, поднимаясь на ноги, - старую сказку о нестареющем мальчике, который собирает тех, кто не хочет вернуться во взрослый мир? Знаешь ли ты, - таинственная улыбка на его губах казалась такой мягкой и нежной, - историю о мальчишке, который так не хотел взрослеть, что навеки замер в возрасте десяти лет и отрастил крылья? А ведь крылья гаснут, говорили ему, когда тебе исполняется хотя бы пятнадцать; стоит только впервые стать взрослым или впервые влюбиться - и всё, мир рушится, а ты падаешь, падаешь…
Она слушала, будто бы заколдованная. Он сжал её пальцы и потянул к окну, обнял за талию - она была уверена в том, что засыпала в джинсах и в футболке, но сейчас была в лёгком платье и таких прекрасных туфлях, будто Золушка на балу.
И он казался не таким, как прежде. Потянул её за руку, встал на подоконник, и она долго-долго смотрела на Луну, словно пытаясь раствориться в её лучах - несуществующих отражениях других миров.
– А ты знаешь, что случилось, когда он впервые встретил потерянную девочку, этот мальчишка?
– на его губах играла всё та же загадочная улыбка, но черты лица и на мгновение не стали детскими.
– Он так страдал, что должен был выбирать между крыльями и ею… Ему так не хотелось её отпускать - но ещё больше хотелось летать, летать высоко-высоко в небесах. Он думал, что есть способ, как получить и то, и другое - но она не хотела оставаться навеки маленьким ребёнком. Она держала его за руку, а в мыслях её уже проносились образы их совместной взрослой жизни. Но она отравляла его маленький детский мирок - и его потерянные мальчики начали взрослеть. И однажды он поднялся с нею высоко-высоко в небеса, а она сказала, что жаждет стать взрослой, и потянула его за собой. И тогда он почувствовал, как крылья его перестают существовать, и как под ногами земля внезапно становится такой мягкой-мягкой и обращается в небеса. И он понял - падает, и отрёкся от её любви, потому что хотел летать…
Она замерла. Они стояли на широкой лунной дорожке, и она сжимала его руки и смотрела в тёмные глаза, будто бы пыталась испить всю тьму.
– И он закричал - громко-громко, - что не желает никакой любви. И она растворилась - вернулась к себе домой, проснулась в кровати и подумала, что мальчик, который никогда не станет взрослым, это только её выдумка. Но он так больше и не смог летать, он рухнул на землю и чудом выжил. И потерянные мальчики его окружили и бросились за лекарствами к страшному пирату, готовые отвоевать каждую капельку, лишь бы их извечный предводитель стал здоров, - он склонил голову набок.
– Но всё это оказалось лишь пустой надеждой. Они вылечили его - но с тех пор он перестал быть потерянным мальчиком. И во сне ему
Она завороженно слушала сказку, будто бы впервые в жизни узнала что-то столь прекрасное, столь дивное, как эта короткая, страшная история. Может быть, так оно и случилось - но они шагали вперёд по луне, и она не задавала ни одного вопроса, зная, что там, впереди, её ждёт что-то неумолимо прекрасное, такое замечательное и близкое, что и не представить.
***
Они все смотрели на неё так, будто бы никогда не видели взрослую девушку. Только он, её таинственный незнакомец, спокойно стоял совсем рядом - а потерянные мальчики, будь им уже сто раз по двадцать, окружили её толпой и тянули руки, грязные, измазанные в болоте.
– Неужели никто не учил вас мыть руки?
– удивилась она.
– И умываться? Разве ж это приятно - всегда бродить вокруг такими грязными, испачканными?
– Но это Неверленд!
– возмутился один из них - юноша в очках, какой-то высокий и нескладный.
– Разве в Неверленде есть где мыть руки?
– Ну ведь вы пьёте откуда-то воду, - возмутилась она.
– Вот разве ты, - она посмотрела на светловолосого, синеглазого мальчишку, - не желаешь быть чистым?
Но Глеб только рассмеялся за её спиной, будто бы она сказала что-то неимоверно смешное, и протянул руку, сжал её запястье, осторожно и почти нежно - словно умел. В отличие от них всех, он не был грязен - не испачкался, не изгваздался в чём-то, стоял всё такой же ровный и красивый, как и тогда. И она почему-то краснела, пусть и понимала, что платье у неё и длинное, и закрытое - ей было неловко перед его взглядом.
– Они всё ещё потерянные мальчики, которые любят потерянную девочку, - пожал плечами он.
– Они ждут, пока она будет их умывать, кормить их из ложечки, а не когда будет целовать их и обнимать за шеи.
– Но ведь они ищут маму, а не любовь себе!
– А кто сказал, что у них была мама больше, чем потерянная девочка? Думаешь, с нею им было так плохо? Они б с радостью повстречали её, если б им кто разрешил, и пустились в пляс вокруг неё.
Светловолосый улыбнулся - его изорванная жёлтая майка, казалось, вот-вот осыпется нитками и упадёт с него, и он был бы привлекательным парнем, наверное, но в нём ничего не осталось от нормального будущего мужчины, только сплошная пустота и мальчишеский потерянный взгляд.
Она мотнула головой. Где могла его видеть? Где в Неверленде повстречала когда-то?
***
Они всё плясали вокруг неё и водили хороводы. Она стирала, умывала их и каждый раз накрывала на волшебный стол, но никто из них не сказал им спасибо. Дети, заключённые во взрослых телах, они метали друг в друга едой и грязью и никогда не мыли руки перед едой.
Она устало опускалась на свой стул и опускала голову, когда они прыгали вокруг неё, она отмахивалась и стыдливо отворачивалась, когда они хотели, чтобы она их искупала - эти взрослые дети.
И она каждый раз падала с ног и ждала полнолуния - но полнолуние наступало, а она не могла открыть глаз, чтобы покинуть Неверленд раз и навсегда.
Она могла ходить по лунному свету, как и он, но ни разу не проделала этот фокус сама. Он ступал на лучик и шагал куда-то вперёд, а она оставалась тут в этой огромной клетке под открытым небом.
А когда лили дожди с небес, он приходил к ней и так ласково - будто бы взрослый мужчина, - целовал в затылок, что она почти верила в то, что что-то может исправиться.