Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
Но они не взрослели. Он смотрел на неё мудрыми глазами молодого - или не совсем молодого, - человека, как и она на него, а они прыгали вокруг, пытаясь овладеть капелькой её внимания. Но она не могла - она ненавидела их уже, будто бы каждый сделал ей столько всего плохого, что человек и не может уместить в одну короткую жизнь.
Она смотрела на него так устало-устало, будто бы это потерянные мальчики повзрослели именно из-за него - обвиняюще, холодно и страшно.
– Ты их ненавидишь, - тихо выдохнул он.
– За что ты их так ненавидишь? Ведь они всего лишь
– Они уже давно не дети, - она повернула голову набок.
– Они даже не могут своё имя назвать, а ведь каждый из них должен давно стать взрослым мужчиной. И им нужна не потерянная девочка, им нужна мама, а я не умею ею быть.
Он осторожно коснулся её руки - и растянулся на мягкой траве, глядя на полную луну.
– Я не знаю, как их зовут, - прошептал он, сжимая её тонкие пальцы.
– Я не знаю, по какому принципу искал тебя, но уж точно не думал, что ты станешь уставшей нянькой для моих…
Он запнулся. Кем они были для него?
– Скажи мне, когда ты будешь готова уйти отсюда, и я тебя уведу, - проронил наконец-то он.
– Скажи мне, и я помогу тебе дойти туда, куда нужно.
***
– Как тебя зовут?
– она всматривалась в его синие, ясные глаза - но он был таким пустым, таким глупым - на полях Неверленда он плясал и пачкался в болоте, а рядом не было мамы, которая бы умыла его лицо, отёрла руки, заставила бы почистить зубы.
Он рассмеялся и потянул какого-то зайца за уши - предложил ей такую вот расплату за собственную глупость. Это просто его отдельная цена - он платит за то, что она ещё один раз просидела с ним до самого вечера.
– Как тебя зовут?
Но потерянный мальчик только покачал головой. Она так не хотела бросать их - но они бесновались и прыгали вокруг, и каждый её вопрос таял в жуткой игре. Они не понимали, что они творят, а она запуталась и так устала от постоянного мельтешения перед глазами, что уже и дышать почти не могла - всё надеялась, что они куда-то уйдут, скроются с её глаз и больше никогда-никогда не посмеют коснуться её руки.
– Как тебя зовут?
– спросила она и загадала на результат, но он только рассмеялся, будто бы дикое животное.
***
В ту ночь было полнолуние. Она пришла к нему - совсем тихо ступала по траве, понимая, что он единственный, кто уже давно перестал быть мальчиком в маленьком мирке, который сам же и создал. И он протянул руку и сжал её запястье, а после они двинулись по лунному лучику к её дому.
Потерянные мальчики плясали там, внизу, и она не знала, как их зовут. Она шла вперёд, потому что это было единственным шансом спастись от этого безумия бесконечного детства. Она шагала так уверенно, потому что не могла свернуть в сторону и остановиться. Она устала от всего - а там, впереди, было что-то тёплое и знакомое.
Она наконец-то почувствовала свободу. Она дышала полной грудью и ступала по тонким лучикам - прежде чем оказалась в собственной кровати, почувствовала, как мягки его чёрные, густые волосы - и потерянные мальчики растворились волной за её спиной.
Она открыла глаза от жуткого хохота - женского, знакомого весёлого смеха, что пронзал
Склепова сидела в кресле - и смеялась, словно сейчас она узрела что-то дико смешное и странное. Бейбарсов - полностью одетый и какой-то грустновато-странный. Он сжимал книгу в руке, да так крепко, что аж побелели пальцы - и смотрел на неё пристально, словно ждал того мгновения, когда Гроттер наконец-то очнётся.
И она поняла - наконец-то поняла!
– кто был тем голубоглазым пареньком, имя которого она так страстно желала узнать.
– Где Ванька?
Склепова даже не отреагировала на это восклицание, а Глеб коротко хмыкнул, словно выражая своё презрение даже к одному только упоминанию этого человека.
– Где Ванька?!
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и будто бы пыталась одним только коротким взглядом убить некромага. Но это было нереально - в конце концов, даже профессиональные маги целыми огромными отрядами не могут уничтожить мага Смерти. Нынче она бы схватилась и за раздиратель - да только его под руками, увы, как обычно не оказалось.
Гробыня перевела свой взор на Глеба - будто бы тоже спрашивая, куда подевался их однокурсник. Таня только сейчас заметила, насколько она нормально, закрыто, даже слишком скромно для себя одета - обыкновенные джинсы, какой-то тонкий свитер в пастельных тонах, руки сложенные на животе - будто бы в очередной раз пытается защитить своё дитя.
Но Бейбарсову не было до неё дела - как и всегда. Он смотрел только на Гроттер, смотрел равнодушно и так, будто бы этого взгляда было достаточно для её страшной смерти. И Тане иногда казалось, что ей действительно дышать нечем, но выказать глупое подозрение некромагу в лицо она решиться не могла.
– Он там, - наконец-то промолвил Глеб.
– Ты, когда мы сюда вернулись, уснула сразу, но Анна уже успела повидаться с твоим драгоценным Иваном. Совсем скоро он явится и сюда, ты сможешь пообщаться с этим замечательным существом.
Гроттер, казалось, не услышала ни единого жестокого слова - только то, что Ванька, её милый, добрый Ваня, был тут, в относительной безопасности. Её слух не зацепился за грубые высказывания, которые срывались с языка Бейбарсова - они не имели такого уж большого значения. В конце концов, она ведь от него не требовала страстной любви к Ивану - нет, только хотя бы спокойного и равнодушного отношения, да ещё того, чтобы Глеб был милосерден к их жизням.
Ещё несколько дней назад она почти поверила ему, почти убедилась в том, что Бейбарсов действительно просто слишком её любит и хочет вернуть. Но сейчас за каждым его действием она видела только холодный расчёт и сплошную ненависть, тьму, что её в Глебе было слишком много. Он тонул в крови своих врагов и в своём даре, и Гроттер знала - даже если сжечь все книги мира, он найдёт способ развалить мир, если вдруг пожелает сделать это.
– Иван, - голос Глеба звучал достаточно громко, но не настолько, чтобы его было хорошо слышно по всему замку или даже по коридору - видимо, Ванька ждал где-то под дверью.
– Ты можешь войти.