На осколках разбитых надежд
Шрифт:
Только тепло дрожащей Лотты, прижимающейся с силой к девушке, позволило тогда не свалиться в истерику, пока над предместьем Дрездена шел бой за воздух и падали бомбы. Правда, слезы все-таки нашли Лену позже, той же ночью. Когда, выбравшись из подвалов на Егерштрассе после сигнала отбоя, жители окраины увидели горящий неподалеку от городка самолет, рухнувший на лесные деревья. Это был немецкий истребитель, проигравший воздушную дуэль с сопровождающим бомбардировщики «спитфайром». Летчик не успел покинуть самолет и сгорел заживо. Лене еще долго снилось это падение с неба, которое она даже не видела, и в этом сне она точно знала, что этим летчиком был Рихард.
Но чаще были другие сны. Возвращающие Лену то в Розенбург, то в усадьбу близ Орт-ауф-Заале, то на берег реки Заале, а то и вовсе в незнакомый ей дом, где она была хозяйкой. И неизменно
Она должна вернуться в Розенбург. Именно там она найдет Рихарда снова.
В начале января, сразу после Нового года, когда в радиосводках упомянули о «крупнейшей операции люфтваффе, увенчавшейся огромным успехом», а газеты потом так и запестрели списками погибших летчиков [159] , Лена окончательно решилась. За несколько последних месяцев ее сбережения, которые она старательно откладывала, чтобы накопить нужную сумму для покупки билета, почти достигли необходимого предела. Она еще летом планировала ехать за Катей по осени или после Нового года, когда баронесса, не любившая эти дни, неизменно уезжала в Берлин или навестить друзей, как помнила Лена. А теперь все сошлось в одно.
159
Речь идет об операции «Боденплатте» (нем. Unternehmen Bodenplatte — Опорная плита) — последняя крупная воздушная операция люфтваффе, осуществленная 1 января 1945 г. Проводилась с целью поддержки наступления вермахта на Западном фронте — зимнего наступления в Арденнах. Были привлечены практически все силы дневной истребительной авиации люфтваффе на Западном фронте. Несмотря на тщательное планирование, в конечном счете операция закончилась провалом — по различным оценкам, в ходе воздушного наступления люфтваффе потеряли от 280 до 500 самолетов, из них две трети машин были сбиты собственными немецкими зенитчиками. 170 немецких пилотов числились убитыми или пропавшими без вести, 67 попали в плен.
— Если никто не будет проверять разрешение в арбайтсамте, то вряд ли кто-то заподозрит, что русская работница не принадлежит нам. Я перевезу ее открыто, как вы с Людо учили когда-то меня: «Самое тайное нужно всегда держать напоказ». Она очень хорошая девушка, Кристль, поверь мне. Пожалуйста, помоги нам. Я понимаю, что это большой риск, но он такой же, на какой мы идем, укрывая Эдну и Матиаса. И не думай о том, как прокормить ее. Я все придумаю обязательно, что можно будет сделать, ты же знаешь, я смогу! Я возьму дополнительную работу. Пойду в госпиталь, где не хватает персонала сейчас. Я сделаю все, ты же знаешь!
— Ты права, — согласилась Кристль в итоге после некоторого размышления. — Нам нужна будет русская, когда сюда придут большевики. Быть может, это поможет нам, и они нас не тронут. Быть может, помощь ей спасет нас от того возмездия, что ожидает немцев.
Лена только позднее ночью, когда пыталась в волнении перед предстоящей поездкой уснуть, вдруг осознала смысл слов Кристль и удивилась им, ощущая уже знакомый привкус горечи во рту.
Теперь и для Кристль она стала немкой, раз та больше не видела в ней русскую. Оставалось надеяться, что и жители городка близ Розенбурга тоже увидят ее такой, а не той русской остработницей, которая когда-то жила в замке.
Получив согласие и благословение Кристль на эту авантюру, Лена на следующий же день тайком после работы напечатала на машинке специальное разрешение для остработницы на «пользование общественным транспортом в присутствии хозяйки фройлян Хелены Хертц» и «заверила» его печатью арбайтсамта, которую перевела со своей рабочей книжки с помощью
Правда, вышло не сразу — понадобилось аж четыре попытки, отчего печать в ее собственной книжке стала бледной, но все еще различимой. Но все-таки было похоже на настоящее разрешение. К тому же сейчас, когда в городах и предместьях Германии осталось так мало шупо, проверяющих документы, шансы на успех возросли в разы. Правда, теперь, когда на ее плечи легла забота о Кристль, Лотте и несчастных евреях в квартире на Каролиенштрассе, ее прежние планы убежать вместе с Катей из Германии несколько менялись. Теперь можно было просто дождаться прихода Красной Армии здесь, под Дрезденом, несмотря на все угрожающие статьи о жестокости русских к немцам, в которые она ни капли не верила.
Билет действительно стоил огромных денег. Все бежали подальше из Восточной Германии, надеясь оказаться на территории под контролем западных союзников, когда окончится война. Несмотря на высокую цену билета или взятки этих желающих было много, и пассажирам пришлось даже в вагонах первого класса ехать чуть ли не плечом к плечу. Лене же и вовсе пришлось стоять в тамбуре, чему она была только рада.
Оказаться снова в прошлом было больно. Словно что-то внутри свернулось тугой спиралью, зажимая все внутренности. Хорошо еще, что ей повезло оплатить проезд до самого ближайшего города к Розенбургу. Если бы ей достался билет до Эрфурта, где ее поймал во время бегства Рихард, Лена бы точно совсем «расклеилась». И хорошо, что Кристль настояла, чтобы Лена надела шляпку с вуалью-сеткой, скрывающей часть лица, и никто из редких прохожих не видел, как блестели ее глаза от невыплаканных слез, когда она шла через город к той проселочной дороге, что приведет ее к Розенбургу. Видеть знакомые улочки, площадь с помостом перед ратушей, где когда-то выставляли напоказ провинившихся остработников, сгоревший собор, возвышающийся над городком без крыши и креста. Где-то там, на окраине города, на Вальдштрассе, все еще стоит домик с горшками на крыльце, в которых вот-вот зацветут гиацинты.
Совсем другая жизнь. Совсем чужая сейчас, но все еще такая опасная.
К счастью, навстречу Лене так и не попались те жители городка, кто мог знать ее прежней. Да и вряд ли они сейчас могли подумать, что эта хорошо одетая девушка с модной прической в дорогом пальто, изысканной шляпке и на каблуках могла быть той маленькой остработницей, которая часто приходила в город по поручению хозяев из замка.
Дорогу до замка Лена провела в полном одиночестве. Никто не нагонял ее в пути, и никто не попадался на встречу. Иногда Лене даже казалось, что она осталась одна в мире, настолько было непривычно сейчас шагать в полной тишине через пустые покрытые тонким снегом поля и темную колоннаду сосен в лесу. Она намеренно выбрала путь подлиннее, через другие ворота, подальше от домика, где жила Биргит с семьей, и от калитки, к которой вел тот проклятый лес, где ее едва не изнасиловал шупо.
Воспоминания по-прежнему ранили. Особенно остро, когда она миновала ворота и вышла на ту самую дорогу к замку, где когда-то попрощалась с Рихардом. Лена сумела пересилить себя и свернуть с дороги в лес, сокращая путь к замку. Стараясь при этом не думать о том, как когда-то бежала именно здесь изо всех сил, чтобы догнать Рихарда и вернуть то, что потеряла.
Догнать его она сумела. Но вот остальное…
Когда показалась впереди в просветах между деревьями громадина замка, Лене пришлось прислониться к ближайшему стволу, чтобы перевести дыхание и найти силы идти дальше. Сердце билось как бешеное, выдавая ее волнение и страх.
Что, если она натолкнется на Петера? Или на Биргит? Ее сразу же увезут в гестапо и тогда… Но она не дастся им просто так. И никогда не приведет к домику на Егерштрассе.
У Лены с собой был яд, который когда-то показал Людо в своих запасах и научил, как им пользоваться. Она убьет себя, но никогда не попадется в руки этих палачей, умеющих выбивать из людей то, что им было нужно. Но все же она надеялась, что яд ей не понадобится, и что ей повезет — первой же встретится именно Катя. А потом та вытащит у хозяев один из конвертов писем Рихарда домой. И они вместе уйдут пешком на станцию, где возьмут билеты на поезд до Фрайталя. Получить их было легче — никто из немцев кроме как по необходимости не хотел ехать на Восток, откуда приближалась медленно, но неумолимо Красная армия.