На развалинах Мира
Шрифт:
… Я упал быстрее, чем молния вонзается в землю! Уже на лету, немыслимым образом извернувшись, я умудрился выпустить из натянутого лука стрелу.
Хриплое карканье послужило мне ответом! Черная, летающая тварь, все-таки меня достала! Раздраженная неудачей, застать меня врасплох молчаливым нападением сверху и сзади, ворона теперь кружила в воздухе и следила, выжидая время для следующего нападения. От моей стрелы она почти не пострадала — та лишь чиркнула ее по оперению, не принеся большого вреда.
Птица пока была одна — но, могли появиться ее подруги — а против троих я бы долго не продержался. Ворона резко метнулась вниз, и, в бреющем полете, попробовала достать меня своими когтями.
— вроде сокола или ястреба — та бы не промахнулась. Они еще только учились убивать — но и эта, едва не распорола мне когтями ногу. Лишь взмах лука отпугнул ее, заставив чуть изменить траекторию. Я так неудачно упал, что оказался зажат меж двух блоков. Попытайся я подняться — пришлось бы подставить голову и спину под клюв. Но и отражать ее атаки, в таком положении, я тоже не мог — мой меч, оказался, сдвинут, и я не мог его вытащить.
— Ну, дрянь! — сквозь зубы прошипел я. — Ладно…
Ворона, вновь бросилась в атаку. Она выпустила лапы с чудовищными когтями вперед — зрелище, не для слабонервных! Каждая из ее лап толщиной превосходила мою руку, а каждый загнутый коготь был не меньше, чем у того
"Свинорыла". Теперь я увидел, почему они с такой легкостью разорвали крыс в считанные секунды… Клац! Клюв высек искры из камня в нескольких сантиметрах от моего лица! Одна лапа вонзилась в землю, а второй она ударила меня в инстинктивно сжатую для защиты руку. Мне показалось, что запястье попало в стальные тиски! Ворона ухватилась всеми тремя когтями, и дернулась вверх. Рывок был такой, что я охнул от боли — она чуть было не вырвала мне плечо! И тогда, на смену растерянности от наглого нападения, пришла настоящая ярость, все застилающая багровым светом. Я зарычал, не хуже своего приятеля, выхватил свободной рукой нож и по рукоять вбил его в крепчайшую броню перьев. Хватка ослабла — птица пошатнулась и отпрыгнула назад. В воздухе встретились ее вторая лапа и нож, который я выхватил из раны! Лезвие пробило загрубевшую подошву с сухим треском — как прорывается шкура, натянутая на барабане. Но силы, и желания жить, у этой летучей гадины, было не меньше, чем у меня! Двумя ударами крыльев она швырнула меня обратно на спину, а следующим взмахом сумела оторвать себя и подняться в небо. Раненую лапу птица слегка опустила вниз, а удар в туловище, похоже, вообще не заметила — хотя я считал его более серьезным!
Продолжать свои попытки разделаться со мной она не спешила и даже отлетела немного поодаль. Я приподнялся на колено, достал стрелу и прицелился.
Ворона сразу поднялась выше — эти птицы всегда хорошо соображали, и быстро запоминали, откуда следует ждать неприятностей! Ворона глухо каркнула, хлопнула крыльями, и, слегка заваливаясь на одну сторону, стала улетать прочь. Но теперь я не был настроен, отпустить своего врага просто так!
Там, где была одна, могли появиться и другие — и в том случае возвращение их всех вместе, да еще в тот момент, когда мне придется пересекать это озеро на бревнах… Я спустил тетиву. Ворона дернулась, будто получила удар дубиной по голове. Стрела догнала ее, и глубоко ушла сквозь темное оперенье. Она недоуменно и хрипло заорала, и начала падать прямо в воду.
Она приземлилась с шумом и плеском и начала отчаянно биться — силы оставляли птицу, она тонула. Прошло около минуты — ее кровь смешалась с темной водой — и вдруг резкий хлопок, клекот ужаса — и все стихло. О громадной птице, всего секунду назад пытающейся плыть, напоминали только круги, расходящиеся по воде. Я даже не понял, что это было… Достаточно и того, что это проглотило птицу — или утащило ее под воду, с такой быстротой, что мой беспрепятственный заплыв на бревнах, показался мне верхом безумства!
А, кроме того, я оказался пленником этого острова, на который меня завлекло мое любопытство. То, что так молниеносно разделалось с птицей, было более чем серьезно. Больше мне ничего не хотелось. Вернуться к себе, в свой подвал — и чем скорее, тем лучше. Хватит с меня этих кошмаров, где каждый неверный шаг означал или гибель, или увечье. Но возвращение пришлось отложить на другой день. Вряд ли на острове водились крупные хищники, вроде крыс — я мог не бояться предстоящей ночевки. А вот переправа на бревнах, после того, что я увидел, вовсе не прельщала.
Хочешь, не хочешь — а придется строить что-то, более устойчивое.
Но прежде необходимо было найти безопасный ночлег и поесть — хотя, после всех испытаний сегодняшнего дня, я как-то потерял аппетит… Как назло, ничего подходящего для ночлега поблизости не имелось. На всякий случай, я решил отойти от берега — мало ли, какому еще зверю, захочется проверить, какой я на вкус? Где-то в километре отсюда, мне попался на глаза, присыпанный землей, домик. Он мог послужить пристанищем на эту ночь. Но до него еще следовало дойти. В пылу сражения с гигантской птицей я запутался, откуда пришел. Для того чтобы определиться, следовало найти точку повыше.
Подходящее возвышение было неподалеку, практически рядом. Это был естественный холм — не остатки здания, а настоящая сопка, образованная природой еще задолго до катастрофы. Хотя, сейчас ни в чем нельзя было быть уверенным до конца — мне попадались порой такие чудеса, которые никак не могли быть в прошлом — и хватило всего двух месяцев, чтобы к ним привыкнуть. Было очевидно, что мне предстоит увидеть еще немало диковинок, разгадки на которые найдут лишь мои потомки. Хотя, какие потомки?
Размышляя, таким образом, я понемногу поднимался на холм, не забывая оставаться все время наготове — хватит и одного нападения. Под ногами попадались булыжники, чахлые кустики, ссохшаяся трава и пожухлые листья.
Здесь было не так, как в степи, где уже явно начинала зарождаться новая жизнь. Здесь же все только начиналось. Высота сопки была порядочной — отсюда было видно все озеро, окружающее островок кольцом. Я покачал головой — как можно было так глупо рисковать? И на чем теперь с этого островка выбираться?
Через минуту я забыл обо всем! Метрах в ста, от холма, в южной части острова, в небо поднимался столб чистого, белого дыма. Так не мог гореть газ или мазут, так горели только дрова! Он взлетал ввысь совсем тоненькой струйкой, и быстро растворялся среди белесых, нахохлившихся туч и облаков.
Это мог оказаться пар от горячего источника, тлеющие угли, в каком ни будь провале… Но мне, почему-то, сразу показалась, что этот дым — дело рук человека. Спустившись с холма бегом, спотыкаясь об камни и куски бетона, я устремился в направлении источника дыма. Проскочив мимо каких-то стен, мимо завала из бревен, не сгоревших в пламени всеобщего пожара, я поднырнул под упершуюся торцом в землю, крышу. За ней открылась площадка, примерно около двадцати метров в диаметре.
Это был костер! Огонь почти потух, доедая неровные обломки досок и полусырых веток, и вскоре мог совсем угаснуть. В нескольких шагах от него, грудой лежали куски от мебели, остатки деревянных полов, треснувшая оконная рама… Это все предназначалось для огня, и не могло появиться здесь само собой!