Над бездной
Шрифт:
— Я согласен.
— Самый жестокий господин не может оказаться хуже Катилины.
— Все равно, я скоро умру, но, может статься, умру, отмстивши. Но меня никто не купит. Раненый и больной я никому не нужен.
— Покупают и не таких, как ты.
— О, какой позор!..
— Я не скажу твоего имени. Мне нужны деньги, повторяю тебе, а взаймы мне уж давно не дают, потому что нечего заложить. Помнишь ли, как весело, бывало, пировали мы оба, одетые в порфировую материю, пурпур и золото? помнишь ли, как мы вкусно ели и пили у Дионисии, Росции, Демофилы?..
— Все это кончилось, Курий!
— Фламиний, я не жестокий человек,
— Ты со мною прежде не говорил так откровенно; я думал, что ты охотно служишь Катилине.
— Служил я ему охотно, пока не понял его целей: ему все, друзьям его и помощникам — ничего. Вот его цель.
— Ты честнее, чем я думал.
— Фламиний, я ненавидел тебя только за материальные блага. Но, заняв твое место, я не получил, чего ожидал.
— Ты все-таки счастливее меня, Курий; тебя не разлучили с Фульвией.
— Счастливей!.. счастливей!.. — горько засмеявшись, повторил Курий, — а знаешь, кому и чему я этим обязан?!..
— Знаю, знаю.
— Да, я вытерпел все. Когда ее похитили, скорбь моя была ужасна, но я это перенес. Он сделал ее почти рабой своей Орестиллы. Эх!.. не ты, а я погиб!.. будь же добр со мной, выручи меня, Фламиний!.. если тебя придется продавать насильно, — за тебя не дадут двух динариев, как за сардинца. Постарайся, умоляю тебя, дать мне денег. Ты умеешь петь, знаешь греческий язык; тебя могут купить на легкую работу, — в учители. Тебе не будет дурно в неволе; ты, может быть, скоро угодишь господину твоим покорным характером и будешь освобожден, получив возможность отмстить.
— Ради этого, я уж тебе сказал, что согласен.
— Пойдем же!
— А как мне себя назвать?
— Как хочешь.
— О позор!.. о горе!.. до чего я дожил!.. что имя? ведь все равно оно будет чужое, какое бы ни было. Например, — Нарцисс; это очень обыкновенное имя у рабов. А если Катилина проведает?
— Ничего не проведает. Мелхола все скроет. Я тебе скажу, кто дал мне мысль продать тебя.
— Кто виновник этого нового горя и стыда?!..
— Люцилла.
— Она!
— Она призвала меня к себе в тюрьму и просила, чтоб я не дал убить тебя, чтоб я продал тебя, но не убивал. Это ее просьба. Она, верно, надеялась, что это одно спасет тебя, если ты попадешь к хорошему господину.
— Если попаду!.. а если не попаду?.. если я, потомок славного, древнего рода Фламиниев, кончу жизнь под ударами бича?.. о, стыд!.. легче умереть под секирой.
Глава V
Бедняк покупает нищего
Мелхола жила в Риме с гораздо большими удобствами, чем в заброшенной Риноцере, хотя привычка жить кое-как, свойственная всем ростовщикам, и тут не дозволяла ей отделать своей квартиры. на широкую ногу. Кроме этой привычки, сношения семьи ростовщика с темной компанией прожившихся расточителей и морских разбойников заставляли ее окружать себя таинственностью. Комнатные рабы и рабыни у них все были из евреев, преданных делу господ. Других
Никакое золото не могло соблазнить дочь Натана выдать Люцилле тайны общества расточителей, но она охотно взялась помогать ей, а после ее смерти ее мстителю, сказавши, что клялась Катилине только сбывать его приобретения, скрывать его тайны, но не охранять его от недругов, если бы кто-нибудь захотел его погубить. Несмотря на принципы торгашества, проникшие всю плоть и кровь ее с колыбели, Мелхола все-таки была женщиной, склонной больше к добру, чем к злу. Несчастия Люциллы, щедро платившей ей, возбудили ее жалость помимо денег, деньги же тут были скорее оправдательным средством, чем побудительной причиной.
— Уничтожьте флот корсаров, этот главный источник дохода моих клиентов, — и я ваша, — говорила она много раз Люцилле.
Но этого, как увидим, пришлось ждать очень долго.
Все давно спали в доме еврея, когда Курий привел туда Фламиния. Мелхола скоро явилась, одевшись на скорую руку и громко шлепая туфлями, сердитая.
— Третий раз будят! — проворчала она, принеся светильник и поставив его на стол.
— Спешное дело, — ответил Курий.
— Все у вас к спеху, да нужно, да на скорую руку, стриксы ночные!.. [46] чего вам надобно?.. сам Вельзевул что ль прислал?
46
Черти римской мифологии; буквально strix — филин.
— Нет, мы от себя.
— Если так, убирайтесь!
— Мелхола, одно слово: я хочу продать раба.
— Ну! — нетерпеливо сказала еврейка.
— Тайком.
— Чей он?
— Мой.
— Твой? да у тебя есть ли хоть кошка или мышь не заложенная?
— Вчера не было, теперь есть.
— Бездонная Бочка, Каин отверженный, правду ли он говорит? — спросила еврейка Фламиния.
— Я продал ему себя, — ответил он.
— Ты? да разве римлянин…
— Тс! молчи! — шепнул Курий, — я слышу, как будто здесь мы не одни.
Они уселись и стали шептаться; чрез несколько минут их разговор был прерван громким зеваньем, раздавшимся из угла комнаты.
— Кто там? — спросил Курий тревожно Мелхолу.
— Оставьте!.. он опять уснет; этот человек не опасен; это один веселый бандит.
— Веселый бандит? — удивленно спросил Фламиний.
— Да, — ответила Мелхола, — это один из тех счастливцев, что могут хохотать и петь, не евши сутки… это некто по прозванию Меткая Рука, — перелетная птица, у которой нет гнезда, никогда и не было, — бродячий певец, гладиатор, на тот свет провожатый.