Над бездной
Шрифт:
Они продолжали говорить шепотом. Курий упрашивал еврейку продать Фламиния так, чтоб Катилина не проведал, и дать вперед хоть 50 сестерций на прокормление; она сомнительно качала головой, впрочем, не отказывая наотрез. Мелхолу всегда приходилось долго упрашивать тому, кто не мог ей приказывать.
Зеванье из угла повторилось; грузное тело перевернулось с боку на бок, потом приподнялось, и густой бас Аминандра проговорил:
— Выспался… пора уходить.
При тусклом светильнике римляне увидели ужасающую фигуру растрепанного богатыря с волосами, всклокоченными, точно грива разъяренного льва.
— Где моя сумка? — спросил он.
— А я почему
Гладиатор полез под диван, нашел свою сумку, перекинул ее через плечо и подошел к Курию.
— Не надо ли господину сенатору застольного певца? — спросил он, низко кланяясь.
— Слыхал я о песнях, какие поют певцы, похожие на тебя, — ответил Курий, отвернувшись, — я не сенатор и в певцах не нуждаюсь.
— Господин плебей, не надо ли певца твоим знакомым? — продолжал приставать Аминандр, — я беру не дорого, а когда бываю при деньгах, как теперь, то и даром пою для упражнения, потому что талант без сцены глохнет. Я пою веселое и грустное.
— Знаю, знаю, какое ты поешь… хорошо, если понадобится…
— Спроси обо мне здесь. Мелхола знает, где найти Меткую Руку, или Совиный Глаз, или… эх!.. много у меня имен, — не сочтешь, господин плебей!
Он снял лютню, висевшую у двери на гвозде, провел пальцами по струнам и запел:
Кто всех беззаботней? Кто всех веселей? Тот ли, кто богаче? — Нет! — кто всех хитрей. Как вода сквозь пальцы, Деньги утекут; Простака до нитки Воры оберут. Кто всех беззаботней? Кто всех веселей? Тот ли, кто храбрее? — Нет! — кто всех хитрей. Не спасает панцирь, Не спасает щит, Если со врагами Воин не хитрит. Кто всех беззаботней? Кто всех веселей? Тот, кто мил красотке? — Нет! — кто всех хитрей. С милою поссорить Может клеветник, Иль корсар похитит В свой притон-тайник. Кто всех беззаботней? Кто всех веселей? Искренно клянусь вам: — Тот, кто всех хитрей. Наживет он деньги, Недругам отмстит, И его с красоткой Враг не разлучит.Курий, не слушая, толковал шепотом с Мел халой; Фламиний горько плакал; стыд быть проданным в рабство после той роскоши, в какой он жил, и после завидной чести быть супругом первой красавицы, — этот стыд и жег и леденил его сердце. Слова песни странно совпали со всей его судьбой, как будто богатырь нарочно, зная, кто перед ним находится, спел этот романс.
— Хорошо ли я пою, господин плебей? — спросил Аминандр.
— Хорошо, очень хорошо, — равнодушно ответил Курий, желая отвязаться, — непременно рекомендую тебя моим знакомым.
Но отвязаться от Меткой Руки, когда он находился в настроении говорливости, не было
— Я брожу, господин, из города в город, — продолжал он, — пою на свадьбах, и похоронах… ха, ха, ха!.. случается, что и сам сватаю, ха, ха, ха!..
— Знаю, знаю, — сказал Курий.
— И сам хороню, ха, ха, ха!.. хороню и следы все.
— Знаю и это.
— А это кто с тобою? нищий.
— Я — раб моего господина, — сказал Фламиний.
— Кто твой господин?
Аминандр вопросительно и сурово взглянул на Мелхолу; еврейка вздрогнула от этого взгляда и сказала, стараясь казаться спокойной: — У тебя, Меткая Рука, много знакомых; нет ли желающего купить невольника? я дам тебе за труды.
— Был у меня покупщик недавно, только очень капризный, заладил: купи ему именно того, а не другого… разве ты это умела сделать? один был ответ: не продажный.
— Я продам дешево этого человека, — сказал Курий.
— А за сколько? я, может быть, его куплю, если он не дорог, чтоб перепродать с выгодой… ухитрюсь простака найти. Эх, господин плебей!.. как вас, богатых, обманывают!.. слепых вам сбывают вместо зрячих; дураков вместо мудрецов продают. Вот меня так уж ты не обманешь. Этот раб молод?
— Ему 22 года, — сказал Курий.
— Вот и неправда!.. он гораздо старше; ему не меньше 26 лет: А зачем ты продаешь-то его не на рынке?
— По знакомству уладить дело хотел.
— Опять ложь!.. если б это было не здесь, а там… в пере-. улочке… я бы тебя за это бац!.. лютню мою вдребезги разбил бы об твою голову. Простился бы ты с невольником, потому что он не твой, а украденный. Отвел бы я его в претуру, а оттуда к настоящему господину назад, и получил бы награду. Нашел ты время дела улаживать, — чуть не в самую полночь!.. ха, ха, ха!
— Днем я не имею досуга.
— Ну, ладно. Это твое дело. Он ранен в правую руку; верно, драчун?
— Нет, господин покупщик, — ответил Курий, переходя в лесть, — он честный и смирный человек.
— А вот я посмотрю его хорошенько и поговорю с ним; тогда и решим торг. Никто тебе не заплатит дороже меня.
Фламиний подумал, что настала его последняя минута; гладиатор вглядится в его лицо, узнает его и убьет по поручению Семпрония.
Аминандр поглядел на него пристально и усмехнулся, но не узнал его.
— Если он годится, не пожалею даже сотни, — сказал он.
— Сотни? — повторил Курий, — я хотел бы получить тысячу.
— За раненого-то? ха, ха, ха!.. говори уж прямо миллион!.. ступай с ним на рынок и толкись целый месяц, если он не украденный; Помпей с Востока теперь целые толпы прислал этого товара. А если это не твой человек, то лучше меня покупщика тебе не найти. Я сбуду его на юг, и никто его там не найдет, никаких улик не будет.
Аминандр снял перевязку с руки Фламиния и стал осматривать его рану, грубо повертывая руку, как покупатель повертывает всякий товар.
— Никогда богатые своего добра не берегут, — ворчал он. сердито, — мой опытный глаз, Совиный Глаз видит и теперь, в темноте, всю историю этой раны. Оцарапал бедняка кто-то в шутку. Займись господин его лечением, как следовало, — мог бы он теперь сундуки да камни таскать. Нет, никто им не занялся; ему не дали ни отдохнуть, ни вылечиться. От царапины произошла болезнь, изнурительная лихорадка, которую придется долго лечить. С цены, господин плебей, надо сделать скидку за то время, которое этот человек проведет, ничего не работая. Разочтем же все толком! Ты запросил тысячу. Я даю тебе тысячу, но удерживаю из нее сотню за его даровой корм. Я даю тебе 900 сестерций.