Над бездной
Шрифт:
— Я запустил лапу…
— Да, обе пятерни!.. четыреста сестерций, которые ты мне подарил, в одной пятерне не уместятся.
— Лгунья, клеветница, если ты скажешь еще одно такое слово, я на казнь пойду, а все-таки убью тебя на месте, расшибу об эту лестницу!
Его взгляд дико сверкнул яростью.
— Откуда же у тебя столько денег-то?
— Богатый господин подарил вчера целую сотню.
— Из которой вышло четыреста?
— О, ехидна, это, может быть, у тебя водятся такие деньги, а у меня откуда они будут!.. во всю мою жизнь
Он убежал без оглядки в дом. Амиза ушла домой в сильном смущении.
Не успела захлопнуться за ней дверь кухни, как, точно северный вихрь, влетела Катуальда в дом из сада через террасу и схватила Барилла за руку, догнав его почти у комнаты господина.
— Отвяжись, постылая! — вскричал он, принимая ее в порыве бешенства за Амизу.
— Не тебе меня ругать, дуралей!
— Катуальда, это ты!
— А то кто же?
— Я думал, что это она… змея…
— Какая змея? ты сам скорпион, дракон, трехголовый Цербер!
— От тебя, Катуальда, я слышу такие ругательства!
— Клеветник, убийца, сплетник!
— Прибавь еще — вор!
— Я не знала, что ты такой негодяй!.. ведь ты убил моего великодушного господина… убил, сразил его наповал!
— Этого недоставало!.. расскажи толково.
— Сам беду сделал, да еще прикидывается непонимающим!.. отвратительный, гадкий… после твоей клеветы…
— Клеветы, кого и перед кем…
— Полно притворяться, Барилл!.. что тебе сделала добрая госпожа, что ты так беспощадно очернил ее?
— Какая госпожа — твоя или моя?
— Конечно, Аврелия… низкий человек!.. Кай Сервилий целую ночь плакал, а теперь не пьет, не ест, лежит больной, даже, я слышала, обрек себя на голодную смерть после твоего вчерашнего угощения.
— Ничего не понимаю, хоть разорви меня!
— Есть пять свидетелей… не увернешься! ты не говорил ему, что госпожа зовет его филином с помелом вместо бороды? ты не говорил нашей кухарке Эвриклее, что у Аврелии был в Риме возлюбленный из плебеев, Флавий? ты не говорил нашей судомойке Претте, что Аврелия скоро с этим Флавием убежит? о, низкий!
— Когда же я мог успеть все это наговорить? я приходил только на минутку за оливками и греческим вином, когда к нам приехал гость… чу! господин в ладоши бьет.
— Не пущу! — вскричала Катуальда, стиснув руки сирийца, — пусть он тебя хорошенько отколотит!.. ты ходишь тайком по ночам к Амизе… стоишь ты всяких побоев на свете!.. убил ты, убил наповал Кая Сервилия!
— Кай Сервилий убит… наповал… Бариллом… из-за Амизы… — раздался под окном писклявый голос Вариния. Старик, не задумавшись, влез в дом через окошко.
— Стой, убийца, у меня еще
Он схватил Барилла сзади и заорал на весь дом:
— Люди, сюда, помогите!
На этот крик прибежали Эвноя и Аврелия.
— Кай-Сервилий вчера убит Бариллом, — отрапортовал старик.
— Ах! — вскричали обе женщины.
— Послушайте, — начала Катуальда.
— Убит, убит наповал из-за Амизы ночью… чем, Катуальда, дубиной, кухонным ножом?
— Вариний, послушай…
— Скажи скажи!
— Барилл, — обратилась Аврелия к невольнику, глядевшему дико, точно безумный, — что ж ты молчишь? правда это?
— Госпожа, клянусь… я ни в чем… ничего…
— Пять свидетелей есть, — перебил Вариний.
— Я не говорила, что он его убил, — возразила Катуальда, — это не в том смысле…
— А-а-а!.. теперь ты его защищаешь, чтоб дать ему время для бегства.
— Кай Сервилий убит горем, потому что этот негодяй…
— Врешь, ножом и дубиной!
В дверях показался Котта.
— Негодяй! — закричал он, стуча палкой, — долго ли мне тебя звать? ах, тут сосед Вариний.
— Сосед, новости-то какие!.. твой невольник убил соседа Сервилия вчера вечером кухонным ножом и дубиной.
— Не убил, не убил он его, господин, — перебила Катуальда, — он только насплетничал.
— Передаю преступника в руки правосудия! — торжественно сказал Вариний и, не прощаясь, убежал, чтоб сообщить соседям новость, пока не сообщили другие.
— Убил… насплетничал, — сказал Котта с недоумением, — что такое ты наделал? постой… я тебя палкой!
— Он стоит палки, господин, — сказала Катуальда, — колоти его до полусмерти!.. он ходит к нам по ночам и сплетничает… клевещет.
— Когда ж ты это успел, негодяй? на кого ты наклеветал и как ты убил моего друга, признавайся, на крест тебя, в подвал на голодную смерть!
— На крест, на голодную смерть… кого? — спросила Флориана, высовываясь из за двери. — Барилла?.. да, я уже слышала что-то ужасное от моего мужа, встретясь с ним на дворе, только не разобрала, что такое.
— Он оклеветал твою дочь, господин, — сказала Катуальда.
— Оклеветал мою дочь, что?! — мрачно произнес Котта и с размаха ударил сирийца палкой, — тащите разбойника в подвал!
— Господин, я невинен, — простонал несчастный, — ты знаешь, что я всю ночь был дома.
— Знать ничего не хочу!
Эвноя увела Барилла и спрятала в кухне под лавку.
Котта до того был ошеломлен неожиданностью, что лег в постель и потребовал себе завтрак в спальню; Мелисса должна была ему служить. Он поминутно колотил неумелую судомойку, лишившись ловкого невольника, к которому привык.
— Катуальда, правда ли, что Сервилий убит? — спросила Аврелия, дрожа от ужаса.
— Не убит, госпожа. Все это выдумал Вариний, перетолковав по-своему мои слова, — ответила галлиянка, — но случилось кое-что ужасное… Сервилий очень болен.