Наследница Ильи Муромца
Шрифт:
— Куда отправил блохастых? — невежливо поинтересовалась Орон. Кийну пожал плечами. Алтынбек скосил глаза на болтливую девчонку, но ответил:
— Если я хоть что-то понимаю в искусстве управлять войском, наш доблестный кийну, — тут его перекосило, будто лимон съел, — отправил гонцов собирать лошадей. Травка-то сама прибежит, а этих пустоголовых надо искать.
— Мою не надо, — оскорбилась Яга. — Поумней твоей Мокрицы будет.
Кийну тем временем, пренебрегая кровавыми пятнами на штанинах, разодрал их на две части и смастерил что-то вроде юбки, накидки на плечи и тюрбана:
— В поход пойдём, кровь заскорузнет, и разрежет тебе кожу не хуже ножа.
Кийну моментально скинул тряпью и зарыл его в бархане. Так и остался практически голым, бедняга.
Тем временем начали возвращаться лошади: глаза навыкате, пена хлопьями. Шакалы загоняли их как умели — воем, заодно и напугали до полусмерти. В отдалении гордо гарцевали Травка и Бабка, или как там ягишнину лошадь зовут? Не помню. Память такая дырявая стала, как решето. Или сито. Чем там у нас сито от решета отличается? Вроде, первое с мелкими дырочками, а второе — как дно у корзинки… Неважно. Лошади пришли, шакалы ушли, мы — остались. И что теперь? Я, вроде главная, а куда идти?
— Куда идти? — спросила я вслух. Кто-то из спутников постучал меня по плечу и протянул руку в нужном направлении. Алтынбек, наверное. Я обернулась, чтобы поблагодарить, и нос к носу столкнулась с тем самым зомби, который передал для давно почившего князя пергамент. Ну как, «к носу»… Вместо носа у него была дыра в пол-лица. Ладно, обычная сопелка в две дырочки, череп классический, одна штука. Ух, как я уже устала с этими магическими штучками! Домой! Срочно домой!
Мертвец будто услышал, и ткнул пальцем в небо. Не, туда мне покамест рановато. Давайте сначала в Магриб, нам туда идти и идти, три дня. При этом желательно выжить. Воды у нас нет, молока нет, Орон страдает о пропавших дочурках, мясо пришлось отдать пустынным шакалам. Всё, мы — голодранцы. А нищему одеться — только подпоясаться. Поэтому я бодро скомандовала:
— Вперед! — и инвалидная команда имени Ильи Муромца, как я про себя называла весь наш обоз, поплелась в указанном направлении. Мертвец шёл медленно, но бодро, и мы использовали его как стрелку компаса. Песен не пели, опасаясь привлечь разбойников, которых, как сказал, Алтынбек, в пустыне не меньше, чем шакалов. И говорить не говорили, опасаясь привлечь мошенников, которых, как пояснил Сэрв, тоже довольно много. Шли, короче говоря, очень скучно. Я, например, устала не столько от пешей прогулки по песчаным барханам, хотя по ним тоже надо уметь ходить, сколько от мерно качающейся спины мертвеца, с наброшенным на ней алым плащом в крупную дырку.
— Ты бы плащик мальчику-то отдал, — я умею тонко намекать, когда надо. Мертвец не стал спорить: содрал плащ, бросил кийну. Тот в него закурался, очень довольный: и дырки пригодились — он просунул в них руки и ноги, и теперь походил на принца в изгнании, который сохранил мантию, но потерял корону. Теперь передо мной качалась спина мертвец без плаща, но в ту же дырку: кольчуга была порвана, и в ней мелькало серой сгнившее мясо. Или засохшее? Меня замутило, но поскольку воды я не пила давно, то тошнило насухую — даже сплюнуть было нечем.
—
Труп повернулся, как сказали бы моряки, зюйд-зюйд-вест, то есть не очень далеко отклонясь от курса, и поднял два пальца. Типа «V».
— Не поняла. Это «победа», что ли? Ну да, ты молодец, — осторожно похлопала я нашего Сусанина по плечу. Не развалился бы, сухостоина. Мертвец помотал головой.
— А что? Идти пять дней? Нет? Два дня? Тоже нет. Два часа? — и за свою догадку я была вознаграждена тремя кивками.
— Народ, тут до воды два часа ходу! Отклонимся от главного маршрута?
— Да-а! — заорали пересохшими глотками мои спутники.
— Тогда чего мы стоим? — и наша команда почти побежала в направлении ожидаемого водопоя. Мертвец не соврал: два часа мы бежали, шли, плелись, ползли, и наконец оказались перед высокой скалой, вокруг которой не было не то, что озера или речки, но даже деревца, намекающего на близость воды.
— И чего? — я воззрилась на мертвеца с гневом в очах. Песок забился во все мыслимые и немыслимые места, и я просто жаждала разодрать виновника в клочья. Следующей на очереди, судя по выражению лица, был Яга. В смысле, не я хотела её разорвать, а она — нашего ручного зомби. Мертвец клацнул зубами, поднял камень, и со всего размаху запустил его в скалу. Против ожидания, она не разверзлась, а просто из-за скалы вышел человек в банном халате и шлёпанцах.
— Кто такие? — грозно спросил он. — Я спал!
Но тут его взгляд упал на зомби.
— Путята, друг любезный! Извини, обнимать тебя не буду. А это друзья твои? Очень, очень приятно! Я — Моисей. Чего бы вы хотели?
— Пи-ить, — просипела я, хотя должна была бы привыкнуть, что с водой в этом мире то густо, то пусто.
— Об што рэчь! — воскликнул дядька в банном халате, и треснул кулаком в ту самую скалу, которую не смог даже поцарапать большой булыжник. И ничего не произошло. Дядка смутился:
— Шнийя ахат! — и рванул за скалу. Вернулся он оттуда с красной металлической палочкой, напоминавшей жезл инспектора ГАИ. Не говоря худого слова, он тут же врезал по скале этой палкой: и полилась вода! Вкусная, сладкая, прозрачная! Мы рванули к ней, как утопающие: напились сами, напоили лошадей, вымылись (и лошадей вымыли). Мыться отказались только кийну и козёл, да и шут с ними. Вода была отменная. Она разом утоляла голод и жажду, я стала лучше видеть, прорехи на ткани частично затянулись, а будущее представилось прекрасным и увлекательным.
— Ну всё, я вижу, вы закончили, — доброжелательно проговорил дядька. — Пора платить.
— Чего? — подскочил Сэрв.
— Денег. В смысле, деньги. За то, что вы тут извели, — а опреснительная установка вод Красного моря недёшево стоит, — с вас ровным счётом сто шекелей. Или две лошади. Или одна девица.
Я начала раздражаться. Сэрв явно был готов рвануться в драку за замухрышку Орон, а Алтынбек — за лошадей. По идее, я, как командир экспедиции, должна была сказать своё веское слово, но не успела. Орон выступила вперед и, потупя глаза, пропела: