Небесный город
Шрифт:
Люй Инчжэнь замолчала, прислушиваясь к треску плавящихся свечей. От обилия света и запаха воска комната напоминала зал предков, будя в сердце болезненную тоску по утерянному дому.
— Ты так похожа на них… — наконец, заговорил Цуймингуй, не отрывая от неё горячего взора, — на лицемерных и лживых хозяев великих небесных дворцов. Смотрю на тебя и совсем не вижу дочь генерала Ань! Неужели, смерть отца для тебя, как звенящая пустота? Всё-таки, они изменили не только твоё имя, Ань Син…
— Невозможно остановить зло, становясь ещё злее. Такой выбор противоречит естественному закону Трёх миров.
— Уничтожу врагов Асюло. Таково моё предназначение.
— Ценой изначального духа?
— Нет той цены, которую я не смогу заплатить за жизни асуров.
Люй Инчжэнь хотела встать, но Цуймингуй неожиданно перехватил её за руку, болезненно сжав запястье.
— Так и знал… — прошептал он. — Лицемер всегда громче остальных кричит о праведности!
— О чём ты? — она попыталась освободиться из чужих пальцев, но не смогла — вставший со стула Цуймингуй, грубо дёрнул её через стол, притягивая к себе.
— О демоническом ядре, поглощённом тобой, моя чистая служительница Девяти Сфер, — сердито выдохнул он Люй Инчжэнь в лицо. — Только ты должна знать: с такой мерзостью внутри не войти в Небесный город! Думаю, ты и сама понимаешь — мой яд сделал своё дело. Небесная искра в тебе почти угасла. А лисья энергия, добытая тобой, ничего не изменит. Здесь нужна сила высшего порядка.
— Отпусти!
Цуймингуй рассмеялся, но к удивлению Люй Инчжэнь разжал пальцы, выпуская её руку на свободу. Она болезненно скривилась и потёрла онемевшую кисть.
— Глава Асюло не умеет быть вежливым.
— Не важно, Владыка-страж, насколько невежливо я веду себя. Важно другое. Я хорошо знаю, как излечить тебя от яда. И сделаю это, даже, если ты плюнешь мне потом в лицо!
Чувственные губы Цуймингуя исказила болезненная ухмылка. Он вообще выглядел сейчас, словно одержимый — неестественный блеск глаз, подрагивающие крылья прямого носа, улыбка, больше напоминающая оскал тигра. Весь его вид заставил Люй Инчжэнь попятиться.
А он, порывшись в широком рукаве мантии, извлёк миниатюрную бутылку из бледно-зелёного фарфора. Пробка с резким хлопком уступила сильным пальцам и в ноздри Люй Инчжэнь ударил знакомый аромат. Вино Хай Шуй!
Неужели ради этого запретного напитка он превратил весь рукав в безразмерный мешочек цянькунь?
— Что же ты молчишь, Владыка-страж? — насмешливо поинтересовался Цуймингуй и, беззастенчиво укусив себя за палец, влил несколько капель крови в Хай Шуй. — Задай свой вопрос, наконец. Не стой здесь ледяным столбом. Ну?
— Мне не интересно лечение, — как можно равнодушнее ответила она.
— Зря! Оно очень простое, — Цуймингуй прикрыл пальцем бутылку и хорошенько встряхнул её, смешивая Хай Шуй с собственной кровью. — Называется… шунсю.
— Ч…что?
Лучше бы ударил, чем говорить такое! От обиды у Люй Инчжэнь перехватило дыхание. Воистину, никого не щадит время. Характер блистательного Бога войны с минувшими тысячелетиями стал только хуже. Теперь он не просто высокомерен, он без стеснения грубит небесной деве.
— Почему удивляешься? — улыбка Цуймингуя выглядела
Люй Инчжэнь молча развернулась и пошла к выходу. Но уйти не получилось. Цуймингуй догнал её и, схватив за ворот ханьфу, вставил в рот узкое горлышко бутылки. Обжигающая влага сама полилась в горло, вызвав приступ кашля.
Казалось, она вот-вот захлебнётся, трепыхаясь в чужих руках, словно выброшенный на берег карп. Но Цуймингуй не переставал поить её, не обращая ни малейшего внимания на кашель. Когда бутылка опустела, он разжал руку, позволяя ей безвольно сесть на пол.
Она торопливо вытерла щёки рукавом. На горящей от стыда коже вино Хай Шуй смешалось с горько-солёными слезами. И Люй Инчжэнь не знала, чего было больше: вина, слёз или её разочарования? Не зря на Девяти Сферах говорят — никогда не верь демону! Она поверила, вошла с ним в дом… И уже трижды пожалела о таком решении.
Сил поднять голову, чтобы смело посмотреть в лицо главе Асюло у неё не нашлось. Люй Инчжэнь сидела на голых досках тщательно вымытого пола и, не мигая, рассматривала носки чужой обуви из тёмно-синего шёлка. Вышивка здесь была такой же безупречно-золотой, как и на его мантии, мягко стелющейся по полу.
Она никогда не пила так много Хай Шуй за один раз… Поэтому обувь с золотыми спиралями нитей оживала прямо на глазах, превращаясь в змеиный клубок. Люй Инчжэнь осторожно коснулась гладкого шёлка. Нет, это иллюзия, всего лишь иллюзия! Змеям не откуда взяться в этой комнате.
А потом, глухо ударившись о доски, на пол упал знакомый мешочек цянькунь. Цуймингуй опустился на колено рядом и вытащил из него крупную жемчужину.
— Зачем тебе Жемчужина памяти? — спросил он, вертя артефакт в пальцах. — Насколько помню, таким пользуются во дворце Юньци. Чьи воспоминания ты носишь с собой, Ань Син?
Люй Инчжэнь упрямо мотнула головой. С чего бы ей рассказывать о подарке Цай Чжэаня?
— Не хочешь говорить? — тихо спросил Цуймингуй и, подцепив пальцем за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — А ты знаешь, Ань Син, что нарушила мой приказ, когда ушла мстить за отца? Мне стоило бы наказать тебя. Ведь именно ты виновата в том, что Небесный город тогда устоял.
Она? Очень удобно найти виноватых, когда постигла неудача, и свалить на них ответственность за всё!
— Ты… такой жалкий… Тёмный владыка…
— Так и есть, — согласился Цуймингуй, вернув жемчужину в цянькунь. — Я был настолько жалок, соглашаясь на встречу с хуаньтеди, что сейчас не могу вспомнить тот день без сожалений. Но моя вина лишь в том, что я оценил твою жизнь, твой изначальный дух, выше всего клана Асюло и доверился Юй Сяолуну.
— Жизнь одного…. бессмертного не может…. цениться больше тысяч других жизней, — Люй Инчжэнь говорила с трудом — язык заплетался во рту и казался совсем неповоротливым, а лицо Цуймингуя расплывалось перед глазами.