Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
– Не ругай нас, Барти, мы действительно сделали всё, чтобы спасти сэра Гиса, – тихо сказал Анастасий. – Только поступили по-другому, гораздо разумнее.
– Мы дали знать полиции, – добавила Аделаида.
– Они выслали к нам своих следователей, – объявил Мартемьян. – Завтра утром они будут здесь.
Старый дворецкий отвернулся. Он никогда не доверял английским сыщикам, и, если уж на то пошло, считал себя гораздо лучше любого из них. И никому не хотел доверять расследование похищения своего хозяина, кроме как одному себе. То, что он считал только своим долгом, должно было оставаться неприкосновенным.
Но
– Не волнуйся, Барти, – попытался подбодрить его Анастасий. – Они помогут нам, вот увидишь.
– Ну да, вам-то всё равно, – буркнул в ответ Бартоломью, едва сдерживая слёзы. – Всё равно, что станет с нашим господином. Не возражайте мне! – прикрикнул он, видя, что Анастасий открыл рот. – Оставьте меня одного и идите спать! Ну же, валите!
Такое грубое обращение всех троих по меньшей мере удивило.
– Мог бы и поблагодарить за то, что мы принесли тебя в замок и откачали, – укорила его Аделаида, закрывая дверь за остальными.
– Я сам очнулся, – недовольно бросил вслед Бартоломью, и, как только дверь за кухаркой захлопнулась, наконец-то заплакал, ничуть этого не стесняясь. Он плакал долго и сильно, крепко уткнувшись лицом в подушку, сквозь рыдания что-то громко восклицая, перебирая в памяти этот вечер и горько жалея, что не умер в тот страшный час расставания.
Когда же он добрался до своего странного видения и вспомнил о книге, старик с трудом поднялся с постели и, всё ещё плача, добрался до письменного стола, за которым обычно писал на досуге стихи. Теперь же он смотреть на них не мог. Но вовсе не за стихами он встал с кровати.
Выдвинув один из ящиков стола, дворецкий достал книгу из Гулсена. Он решил проверить, действительно ли на её страницах проступила та надпись из крови герцога. Быть может, увидев её, он поймёт, что она означает, и для чего ему было послано то видение.
Сама книга Бартоломью никогда ни притягивала, ни отталкивала, в отличие от Гиса, как мы знаем. Поэтому дворецкий хранил её у себя, относясь к ней, впрочем, как к обычной, совершенно неопасной книге, хоть и с некоторым трепетом. Ведь если та информация с сайта была правдивой, этой вещице следовало бы поклоняться, а не хранить её в пыльном ящике стола.
Задержав взгляд на геральдическом изображении, Бартоломью провёл ладонью по шероховатой поверхности переплёта, как бы не решаясь открыть её. Он боялся, на самом деле боялся увидеть там кровь своего господина. Но всё же после нескольких секунд колебаний старик перевернул книгу и открыл первую из настоящих, не «слипшихся» её страниц.
Он не понял поначалу, что произошло. Казалось, будто кто-то пустил ему в глаза тёмно-серый туман. Но спустя мгновенье он увидел то, чего никак в данную секунду не ожидал: всё произошло
Из книги на него набросилась громадная пепельно-чёрная собака. Дворецкий от испуга и неожиданности подался назад и выронил книгу. Страшный зверь не достиг своей цели – он растворился в воздухе, превратившись в клочья дыма мгновенно, как только выроненная стариком книга стукнулась об пол. В момент прыжка пса насмерть перепуганный Бартоломью успел увидеть перед собой лишь глаза жуткого зверя – большие, горящие, – и странную прозрачность его головы и всего тела. Только теперь, глядя на девственно чистые страницы лежавшей на полу книги, он понял, что то была не настоящая собака, а нечто похожее на призрака, который тем не менее напал на него, и неизвестно, что бы стало с дворецким дальше, не вырони он вовремя эту книгу.
Дрожа всем телом, вконец измученный Бартоломью рухнул на колени. Нет уж, довольно страху он сегодня натерпелся! Хватит. Больше он ни за что не откроет эту ужасную книгу.
Зашвырнув её в самый дальний и пыльный угол своей комнаты, дворецкий, всё ещё не в силах подняться с колен от пережитого только что ужаса, с трудом дополз до своей постели, и, вскарабкавшись на неё, повалился пластом. И долго думал, за что Господь послал ему столько страданий за один день.
В конце концов он уснул со слезами на глазах, но и во сне покой не пришёл к нему. Сначала он увидел, как снова бежит за шаром, затем с ним разговаривал Мартемьян, который был кентавром и сам себя погонял кнутом, потом Аделаида испекла для него пирожки с кровью Гиса, а напоследок Анастасий украл у него книгу Гулсена и открыл её, в результате чего огромный призрачный пёс набросился на лакея и растворил его в себе.
Сновидения шли один за другим, и им не было конца. Они ужасали Бартоломью и мучили его, но он никак не мог проснуться. Но вдруг все эти кошмары куда-то исчезли, уступив место невыразимой по своей величавости тишине, которая сразу же успокоила возбуждённый переживаниями мозг старого дворецкого. Тишина обволакивала его страдающий разум и утешала своей добротой. Ровно до того момента, пока посреди этой тишины, как посреди луговой поляны, не возник Первый слуга Фреммор. Увидев его, Бартоломью не испугался, не затрепетал, но и не обрадовался, оставаясь в своём сне таким же спокойным и умиротворённым, каким до этого он был наедине с тишиною. Он знал, кто такой Фреммор. Тот, кто, появляясь во снах, не несёт в себе ни хорошего, ни плохого. Он выше этого. И если он приходит, его нужно внимательно выслушать, потому что Фреммор – помощник, но он не помогает тем, кто не полагается на самого себя и ждёт помощи от других, поэтому сам Первый слуга никогда не делает чего-то за других, только направляя их на верный путь, и ничего более.
Фреммор предстал во сне перед Бартоломью золотым крылатым стариком, лишь его длинные белоснежные волосы развевались позади и сверкали чистейшим серебром. Указав на него рукою, Первый слуга произнёс своим высоким величавым голосом:
«Подобный Мне! Ты не понял, в чём твоя сила!»
Это было скорее утверждение, нежели вопрос. И растерянный перед великим слугой дворецкий неуверенно ответил:
«О Великий Фреммор, покровитель всех слуг, как я могу узнать то, что подвластно лишь вам? У меня большое горе, и я не знаю, как мне быть. Довериться властям, или действовать самому».