Ночь тебя найдет
Шрифт:
Последнее предложение — словно запоздалая мысль.
— Он рассуждал о твоих исследованиях, Вивиан. В пустыне. О твоих сверхсекретных исследованиях.
Я пытаюсь справиться с тошнотой, унять дрожь в ногах. Этот лживый клоун добьется моего увольнения, если ему удастся выставить меня на посмешище всей Америке.
Я тянусь к дверце, забираюсь внутрь, заставляя Шарпа отступить в сторону.
Стоит ли Лиззи всего этого? А пропавшая девушка с браслетом? А Майк?
— На дорогах в Уэйко и Форт-Уэрте не протолкнуться, — говорит Шарп. — Хочешь поехать за мной?
— А ты как думаешь?
В моих шинах не хватает воздуха, поэтому они визжат на выезде
Окна-щелки «Маунтин-Вью» наблюдают, как я даю деру. Душа Никки и шестисот с лишним разъяренных женщин вопят о помощи, цепляются за бамперы, пытаясь оседлать меня, чтобы отсюда сбежать, уверенные, что им не место на этом участке земли в девяносто акров, где поселилось страдание.
На выезде я сворачиваю направо, с шоссе Фарм на Маркет-роуд 215, вместо того чтобы повернуть налево в сторону Уэйко, потом налево, направо, и снова налево, и снова направо.
Лучший способ ощутить мышцы Техаса, его естественные изгибы — это свернуть с Фарм на одну из Маркет-роуд. Так я и делаю. Почувствовать дорогу. В полной мере ощутить ярость.
Я еду куда глаза глядят, пока не перестаю слышать голоса. Съезжаю на обочину в грязной колее, вглядываюсь в суровые красоты, почти не изменившиеся за последнюю сотню лет. Забор из колючей проволоки, простор неба, дрозды и тишина — будто стекло, которое вот-вот треснет.
«Вытащим фермеров из грязи». Лоббистский лозунг, появившийся после того, как штат в 1941 году открыл первую окружную автостраду.
Что ж, пора вытаскивать из грязи меня.
Подкаст Буббы Ганза ждет в телефоне. Всего-то и нужно нажать на стрелку. Несколько минут я наблюдаю за приближающимся облаком пыли в зеркале заднего вида. Не думаю, что Шарп такой шустрый. Возможно, просто не хочет спешить.
Ворона садится на телефонную линию, что тянется прямо передо мной. Все человеческие эмоции передаются вдоль этой хрупкой ниточки невидимыми электрическими импульсами, которые пролетают мимо ворон со скоростью света. Повсюду нас окружает то, чего мы не слышим и не видим. Вера. Наука.
Два вороньих крика разрывают тишину. Если верить маме, два крика приносят удачу. Если криков пять, значит где-то что-то умерло или умирает.
Еще шесть ворон бесшумно опускаются на провода. Двадцать. Когда аудитория доходит до пятидесяти двух, я выпускаю Буббу Ганза в холодную тюрьму джипа.
— Друзья, техасцы, инопланетяне, — выстреливает Бубба Ганз. — Добро пожаловать на наш воскресный бонусный подкаст, который, так сказать, влезет в душу одной техасской женщине, о которой мы много слышали в последнее время, Вивиан Буше. Потомственный ли она душевед, в соответствии с законом нанятый полицией Форт-Уэрта для поисков Лиззи Соломон, нашей давно пропавшей малышки? Или астрофизик из Западного Техаса, чьи глаза рыщут по небу в поисках инопланетян?
Да, ребята, инопланетяне возникли не случайно. На следующей неделе мы плотно займемся секретом Вивиан Буше, который ждет разгадки! И начнем с ее, вероятно, секретной работы астрофизиком. Наши источники сообщили, что она поучаствовала в работе по отправке людей на Марс, где мы занимаемся поисками инопланетных червей. Еще более надежные источники утверждают, что они с Илоном Маском разрабатывают план по встрече разумных инопланетян в пустыне Чихуахуа.
Вы не ослышались, мои бухарики! Рассмотрим факты. Что прячешь под маской, Илон Маск? О, его не остановить. Он перебрался в штат Одинокой звезды, построив стартовую площадочку «Старбейз» неподалеку от мексиканской границы на юге Техаса и центр ракетных испытаний в Макгрегоре. Штаб-квартира «Теслы» обосновалась в Остине. Я молюсь всемогущему Господу, чтобы мистер Маск не поселился со мной по соседству, управлять своей дерьмовой газонокосилкой
Одним плавным движением — ни разу не каркнув — вороны взлетают. Это похоже на молчаливое предупреждение.
Я отправляю сообщение сестре:
Я не знакома с Илоном Маском.
Начальнице:
Перезвоню завтра в семь утра.
В «Твиттер» Буббы Ганза, яростно игнорируя все, что подсказывает мне интуиция:
Я хочу принять участие в шоу.
На обратном пути в Форт-Уэрт я завожу джип на заправку, забитую белыми пикапами, такими же техасскими, как неизменные пистолеты в их бардачках. Никаких «тесл» нет и в помине.
Еще один белый пикап сворачивает с подъездной дорожки и объезжает машины, выстроившиеся в очередь у заправочных колонок. Он скрывается за супермаркетом раньше, чем я успеваю разглядеть, Шарп это или нет.
Сейчас мне все равно. Вода дырочку найдет. Мне срочно нужно в уборную, выпить кофе со льдом и вытащить из трусов записку Никки, прежде чем моя задница раздавит все точки Брайля, сделав шрифт нечитаемым.
Я нахожусь в супермаркете минут восемь. Когда я выхожу, вгрызаясь в пончик с глазурью, Шарп надевает наручники на краснорожую тетку, которая прижимается плечами к гигантской запаске на заднем бампере моего джипа. Я успеваю заметить, как она плюет ему в щеку комком слизи. И роняю пончик.
Кончики пальцев у нее цвета чипсов. Шорты задраны до самой промежности. На футболке надпись: «Хрен вам, а не вакцинация!»
Загадила все вокруг — на земле валяются банки из-под краски с сорванными крышечками и большой охотничий нож, которым успели проткнуть по крайней мере два моих колеса.
Оранжевым — того же цвета, что конусы дорожного ограждения, — на моем лобовом стекле выведены слова: «ВСЕМ ГАДАЕТ». Оранжевые «ГА» перечеркнуты черной краской.
— Мой... джип, — заикаюсь я.
— Еще одна опытная преступница выискалась, — раздраженно бросает Шарп. Он нежно поднимает подбородок женщины, показывая на камеру над стеклянной двойной дверью магазина. — Этот плевок обойдется тебе в тысячу долларов.
Его слова заглушает вой патрульной машины, которая резко тормозит за моим джипом. Шарп разворачивается и показывает значок, не дожидаясь, пока местные полицейские выйдут. Сейчас он на их территории.
Я молча тычу пальцем в пятно краски на капоте. В следующий раз я замечаю Шарпа, когда он перехватывает мою правую руку. Пачкой салфеток из фастфуда я размазываю оранжевую и черную краску по ветровому стеклу, превращая его в мутное пятно.