Ночь тебя найдет
Шрифт:
Шарп кладет на панель большую ладонь. В этом тесном, узком пространстве особенно ощущается его близость.
— Темная материя, — произносит он тихо. — Исчерпывающее объяснение для копа. Стопроцентное попадание. Должен признаться, Вивиан, ты совсем не такая, как я думал.
Я неловко ерзаю на сиденье:
— Сегодня я слышу это уже во второй раз.
Все во мне вопит: не поддавайся! Шарп достает свой самый тонкий скальпель. Я даже не почувствую прикосновения к коже, а он уже доберется до кости.
— Кстати, для протокола, — замечаю я холодно. — Я не гоняюсь
— Что ж, это очень большое разочарование. Да ладно тебе. От верующего — скептику. Какой Вивиан Буше представляет себе разумную инопланетную жизнь?
— Несовершенной, — отвечаю я, не раздумывая. — С чего мы решили, будто инопланетяне лучше людей?
Когда до дома остается пять миль, Шарп нарушает молчание: ему нужно в туалет и купить упаковку «Модело». Воскресенье неожиданно затянулось, а дома в холодильнике закончилось пиво.
Я не совсем понимаю, с чего он решил, будто способен меня одурачить, — я сижу в футе от его телефона, который последние полтора часа нервно вибрирует у него в кармане.
Никаких проблем, говорю я, посижу в пикапе, пока он заедет на заправку. Я решаю, что ему необходимо связаться с полицейским управлением, убедить их, что держит меня и мои твиты под контролем, и запросить запись нашего с Никки разговора в тюрьме.
Неспроста он ни словом не упомянул о Никки и их милых тюремных беседах.
Через минуту после его ухода я наклоняюсь и запускаю руку под свое сиденье. В карман рядом с ним. Ничего.
Я опускаю козырек со стороны пассажирского сиденья и вижу в зеркале свою растрепанную копию. Заправляю волосы за уши; пальцы раскрашены в желтый и оранжевый цвета, словно хеллоуинские черви.
Открываю бардачок. Еще карты. Оклахома. Колорадо. Нью-Мексико. Хорошая карта Биг-Бенда, которую я бы не отказалась полистать. Разворачиваю карту и провожу черной подушечкой пальца по пустынной местности — приблизительно там находится мое самое любимое место на свете. Палец оставляет след на бумаге.
Латексные перчатки. Упаковка антибактериальных салфеток. Компас. Мини-фонарик «Маглайт». Мощная портативная зарядка для телефона с четырьмя синими лампочками. Два батончика мюсли с впечатляющими двадцатью граммами протеина. Шариковая ручка. Швейцарский армейский нож, который мог принадлежать его деду. Две черные нейлоновые маски со словом «Полиция» крупным шрифтом. Пузырек с бенадрилом. Документы и страховки на пикап. У него очень вместительный и доверху забитый бардачок.
Я представляю, как содержимое моего бардачка подпрыгивает вместе с водителем эвакуатора, который оттаскивает мой джип. Три упаковки раствора электролита. Бутылочка «Найквила» от простуды. Ручки и карандаши. Запасной бинокль. Захватанная и растрепанная карта Западного Техаса, далеко не такая опрятная, как у Шарпа. Древний набор для защиты от змеиных укусов с крошечным лезвием, который лежал в джипе, когда я его купила.
Я
Моя рука продолжает обыскивать пикап изнутри. Я дергаю защелку центральной панели. Не поддается. Снова дергаю. Обвожу края пальцами в поисках дополнительной защелки. Вместо этого натыкаюсь на гладкий металл замка, изготовленного на заказ.
За окном темнеет. Техасское солнце, решив закатиться, в последние шестьдесят секунд времени даром не теряет. За освещенными окнами заправки я вижу плечо Шарпа в бледно-голубой рубашке. Он стоит вторым за женщиной, которая поставила на прилавок младенца рядом с полной пластиковой корзиной.
Я говорю себе, что по крайней мере две минуты у меня есть. Перегибаюсь через панель, елозя исцарапанным животом по рулю. Это кармическая расплата, знак того, что пора остановиться. Но, морщась, я упрямо лезу рукой под его сиденье. Где обнаруживаю набор сигнальных ракет. Кабельную стяжку. Молоток.
Последняя попытка вторгнуться в его личную жизнь, прежде чем сдаться. Опускаю водительский козырек. Бумажное конфетти летит мне в лицо. Дюжина квитанций. Еще больше. Я пытаюсь поймать одну, планирующую на заднее сиденье, и другую, упавшую на пол со стороны пассажирского. Бензин. Еда. Веревка. Мешки для мусора. Мотель. Очевидно, здесь он хранит квитанции на расходы, которые надеется возместить.
Когда я поднимаю глаза, Шарп уже в начале очереди, голова опущена. Наверное, расплачивается картой.
В таком виде он меня не застанет. Это разрушит то хрупкое понимание, которое между нами установилось и которое следует ценить, если я действительно хочу найти Лиззи.
Сбор квитанций превращается в игру «Твистер». Одна до сих пор лежит у меня за спиной, под сиденьем, и ее белый краешек недосягаем. Огромная панель — слишком серьезное препятствие. Мне придется оставить ее там, где лежит. Я аккуратно складываю квитанции, выравниваю по верхнему краю, решаю, что вышло слишком ровно, и немного перемешиваю. И, уже запихивая квитанции под козырек, замечаю еще один листок, плотно прижатый к краю. Примерно три на пять дюймов. Толще квитанции. Пустой. Значит, оборотная сторона, я это точно знаю.
Времени нет.
Шарп все еще в супермаркете, но вот он уже стоит рядом с женщиной и ее малышом у двери. Оживленный. Куда-то показывает. Объясняет.
Моя мать назвала бы эту женщину «вмешательством небес». Незнакомкой, посланной мне в помощь. Чтобы его отвлечь.
Я кладу квитанции в нишу. Осторожно, чтобы не порвать, отлепляю листок от козырька.
Переворачиваю на ладони. В клубящихся сумерках почти ничего не разглядеть. Это определенно фотография. Мутный силуэт. Водопад непослушных волос на плечах. Кто-то прислонился к дереву? К пикапу?