Ночь тебя найдет
Шрифт:
— Врагу такого не пожелаешь, — говорит Мэри. — Злобные тупицы. Когда я была маленькой, моего брата били за то, что он черный. И чтобы ты знала, били каждый день. Он приходил домой в слезах, а мама вечно изрекала одну и ту же мудрость: «Каким бы ни был вопрос, отвечать нужно любовью». Эмм мягкая, как мыло, совсем как она. Я пытаюсь вымыть это из нее. Потому что моя мать была не права.
Одной рукой она швыряет банки из-под колы в мой пакет, другой обводит двор.
— Эти люди не знают истинной любви. Никогда не получали ее, никогда не дарили. Они знают
Я мотаю головой.
— Посмотри в сети, — советует она мне. — Почитай историю. И скажи мне, что в этом нет ни крупицы правды.
— Посмотрю, — отвечаю я неловко. — И спасибо тебе за то, что вытащила плакат. Извини за все это.
Мэри, подбоченясь, кивает в сторону патрульной машины:
— Я заметила наблюдение. Вот что значит быть белой и иметь сестру замужем за копом.
Я не спорю, потому что она права.
— Если этого будет недостаточно, — выпаливаю я, — то я на деньги матери, которые она мне завещала, найму охранников, чтобы следили за всем кварталом.
— Твоя мать никому не позволяла припирать себя к стенке, — замечает Мэри. — Ты такая же.
Она удивляет меня. Я вижу в людях столько разного, но порой не умею разглядеть главного. Мэри возвращается к себе, подбирая на ходу мой мусор.
Твои враги станут друзьями, а друзья — врагами. Держи и тех и других при себе.
А эту мудрость всегда изрекала моя мать.
На ужин я доедаю холодную картошку фри из рюкзака вместе с шестью крекерами «Ритц» и сомнительным сыром из холодильника.
Потягивая воду со льдом, я вбиваю в поисковой строке: «План короля Альфреда». Совсем не то, чего я ожидала, — оказывается, это роман шестьдесят седьмого года о сверхсекретном плане ЦРУ по заключению чернокожих в концентрационные лагеря. Обласканный критиками автор, рано освоивший вирусный маркетинг, вызвал истерику, обклеив нью-йоркское метро листовками с цитатами из романа, забыв упомянуть однако, что все это выдумка, авторский вымысел.
О романе почти забыли, но «План короля Альфреда» по-прежнему вплетен в жизнь черной Америки, пророчествуя и наводя ужас.
Поскольку в нем есть и Эдгар Гувер, и Мартин Лютер Кинг, и Малькольм Икс, и ФБР.
А теперь есть Бубба Ганз. По сравнению с этим его нападки на Илона Маска и теории про сомов-геев кажутся безобидными, но так же глубоко цепляют на крючок.
Не знаю, легче ли мне оттого, что теории заговора — не изобретение ужасного двадцать первого века, что они полыхали — буквально — с тех пор, как в шестьдесят четвертом году нашей эры Нерона обвинили в поджоге Рима.
Играл ли Нерон на скрипке, пока его город обращался в пепел, сгорая дотла?
Доказательств нет, но история сохранила это обвинение, потому что в нем был резон. Запал. Потому что Нерон перекраивал город по своему разумению и попутно казнил сотни христиан, обвинив их
Властолюбивый диктатор плюс паранойя плюс время. Мог ли он своей рукой запалить тот факел? Откуда мне знать. Версия не выглядит невозможной. И только это имеет значение.
Я достаю телефон.
Бридж дописала свой пузырь.
Может быть, тебе лучше уехать.
Я не успеваю переварить сообщение Бридж, как телефон начинает звонить в руке. Номер неизвестный.
— Он хочет, чтобы ты вернулась. — Женщина. Сильно взволнована. — Шум стоит выше крыши.
— Жуа?
— Первый эфир завтра в три. Тебе нужно быть в студии к двум тридцати пяти.
— Ни за что. Откуда у тебя номер моего сотового?
— Кто-то из твоих соседей обменял его на автограф Буббы у себя на животе.
Только не Мэри. Кто?
— Я знала, что ты заартачишься, — весело продолжает она, — но только вообрази, как он разозлился, что ты не вышла поучаствовать в его сегодняшнем мероприятии, а теперь умножь на три. Если ты не придешь на эфир, он зажарит тебя, как поросенка. А выглядеть это будет так, будто ты боишься, будто тебе есть что скрывать о твоих экстрасенсорных способностях и о Лиззи Соломон. Ты будешь смотреться неважно. Полиция будет смотреться неважно. А так ты немного приведешь его в чувство. Продолжай развлекать народ популярной наукой. Метни еще несколько дротиков ему в живот. Отвлекай его, отвлекай.
— А что, такое запугивание срабатывает?
— Обычно да. — Молчание. — Другая хорошая новость, что шоу будет идти в записи. Это должно успокоить горячие головы. Ну, ты понимаешь, напряжение прямого эфира.
— Отстань. Что хорошего в этой новости? Вы просто вырежете все, что ему не понравится.
На другом конце краткое молчание.
— У Буббы Ганза есть что тебе предложить взамен. Он скажет всем, чтобы убирались подальше от твоего дома.
— Это не остановит идиота, который воткнул в угол лужайки плакат «Вив соплив контрацептив». Соседка вытащила его из земли. Или того, кто хочет воткнуть мне в грудь игрушечную ракету.
— Это остановит большинство идиотов. Поверь мне, такое было не раз, и никто еще не умер. И бонусом. Он не станет призывать людей шататься вокруг дома твоей сестры и твоего зятя.
— Напомни, сколько тебе лет?
— Двадцать три, я на пять лет моложе тебя. Мы могли быть сестрами. Так я рассчитываю, что ты придешь завтра в два тридцать пять?
— Сколько бы тебе ни платили, все будет мало. Ты же сказала маме, что якобы работаешь на «Техасскую коалицию против отмены смертной казни»? Вот и работала бы на них в самом деле. Им точно не помешает бульдог вроде тебя.