Обнаженная и мертвец
Шрифт:
– Я не верю вам! – воскликнула она, по-детски заткнув ладонями уши. – Я не хочу этому верить!
– Чему ты не хочешь верить, кошечка? – спросил голос из вестибюля.
– Джонни!
Нина вскочила с кресла навстречу Крейсталу, кинулась ему в объятия и стала целовать его, плача и смеясь одновременно.
– Милый! – воскликнула она, тесно прижавшись к нему. – Лейтенант рассказывает ужасные вещи о тебе, я больше не могу! Вбей ему в глотку всю его ложь!
Я с удовольствием отметил, что лоб Джонни Крейстала
– Вы в великолепной форме, Джонни, – констатировал я. – Конечно, кроме лба. Вы, должно быть, наткнулись на стену или на что-нибудь в этом роде…
От бессильной ярости у него расширились зрачки и он задрожал всем телом.
– Подожди, осел, ты у меня попляшешь, – бросил он хриплым голосом. – Ты попадешься мне, легавый! Честное слово, я прикончу тебя, даже если мне придется ждать десять лет! Я тебя угроблю!
Вдруг он выпустил девушку, повернулся и в приступе ярости принялся колотить кулаками по стене.
Нина Росс с округлившимися глазами медленно отступила. Ее ноги наткнулись на кресло, с которого она встала. Ошеломленная, она застыла, не отрывая взгляда от Джонни. И ее взгляд пугал своей настойчивостью.
Мало-помалу удары, наносимые по стене, стали терять свою силу. Наконец, они прекратились. Он облокотился о стену, уронил голову на руку и беззвучно заплакал. Нина Росс ласково позвала его.
– Джонни! – она медленно перевела на меня умоляющий взгляд. – Сделайте что-нибудь, лейтенант.
– Попросите его рассказать вам о Марджи, жене Трайверса, – зло посмеиваясь, сказал я. – Марджи составляет в жизни Джонни целую эпоху. Только два месяца назад она перестала быть ему нужной. Спросите его, каким образом он открыл Марджи, что Диана Эриот была любовницей ее мужа. Это подлость – так поступать с женщиной, подобной Марджи, поэтому он ушел от нее только через пять дней!
– Нет, нет! – воскликнула Нина в отчаянии, а слезы так и текли по ее щекам. – Нет, я не хочу, не хочу!
– Спросите его, каким образом он воспользовался Марджи, заставив ее шпионить за мужем! Спрашивайте! Что же вас останавливает? – процедил я. – А потом муж исчез. Марджи стала не нужна Джонни. Целый месяц женщина была взаперти, а он не соизволил навестить ее. Наконец, он приходит, она бежит ему навстречу, обнимает, целует его. Спросите-ка, что он сделал в этот момент?
Нина плакала, но вдруг замолчала и отрицательно покачала головой. Тогда я взорвался!
– Ну, Джонни, выкладывай! Расскажи, что ты ударил ее по лицу и что этот удар свалил ее с ног.
Плечи Нины вздрагивали, она все время потирала лоб рукой, как будто надеясь, что это придаст ей силы.
– Его нельзя выпускать к людям.
С видимым усилием Джонни Крейстал оторвался от стены и, пошатываясь, направился к двери.
– Нет, Джонни! – простонала Нина, бросаясь к нему. – Не уходи! Ты не можешь так уйти! Не надо…
Она нагнала его, обняла сзади, он не ожидал этого и чуть не упал от толчка. В ярости он грубо вырвался из ее рук.
– Оставь меня в покое, гадина!
Его рука поднялась и опустилась. Обратной стороной ладони он ударил ее по лицу. Звук удара походил на выстрел. Нина упала на пол, а Крейстал, как слепой, вышел из дома и пошел по цементированной площадке.
Нет ничего хуже для девушки, чем любить такого парня, как Джонни Крейстал. Эти парни ничего не могут дать взамен. Я мог бы помешать Джонни, но, как все женщины в подобных обстоятельствах, Нина испытала прилив материнской любви. А чтобы убить материнскую любовь, до сих пор не придумали ничего лучше затрещины. И судя по выражению лица Нины, когда я помогал ей подняться, дело было в шляпе.
Через четверть часа ее лицо все еще было мокрым от слез, а глаза покрасневшими, но она слабо улыбнулась мне. Улыбка получилась несколько кривая, потому что губа распухла от удара Джонни. Дрожащим голосом она прошептала:
– Это называется душераздирающей сценой, лейтенант, не так ли?
– Но есть некоторое утешение, – уверил я ее. – До конца своих дней каждый раз, когда вам будет встречаться плохой человек, один из тех типов, которые разрушают девичьи иллюзии, вы можете говорить: «Но бывают люди еще хуже, есть некий лейтенант Уиллер».
– Я вам очень признательна, лейтенант, – грустно сказала она.
– Это не так, малышка. Мы непременно начинаем ненавидеть человека, который спасает нас от самоубийства, от корсаров и от джонни крейсталов, населяющих мир. А вы будете ненавидеть меня еще больше, потому что я еще не все сказал.
– Вы еще откроете мне то, что у него в Монтане жена и двое детей, – спросила она неуверенным тоном.
– Это было бы слишком просто. Нет, я хочу, чтобы вы объяснили мне, почему у вас и у Марджи Трайверс нечистая совесть? Чего вы обе стыдитесь? Что произошло?
Она покраснела и отвернулась.
– Нет, не могу.
– Нина, если дело в каком-нибудь приключении, которое вы пережили вместе с Марджи, то расскажите мне об этом, вы, может быть, спасете ей жизнь. Марджи Трайверс ушла сегодня утром, оставив мне письмо. Ей надо решить серьезную личную проблему, если все будет хорошо, она вернется. Если вы и Марджи были в заговоре с Дианой Эриот, вы поможете мне найти убийцу Дианы, рассказав об этом. Если вы чистосердечно признаетесь, что между вашим секретом и убийством Дианы нет ничего общего, не будем больше говорить об этом.