Обнаженная и мертвец

Картер Браун

– Кто этот парень? Что-то вроде дьявольского инструмента, – с интересом спросил я.

– Вы можете заставить меня отвечать на ваши вопросы, лейтенант. Но, по крайней мере, избавьте от вашего солдатского юмора.

– А что вы подмешивали в вино?

– Это было обыкновенное вино, – сказал он, пожав плечами. – Калифорнийское вино. У меня нет средств, чтобы угощать дорогими винами.

– Ваше калифорнийское вино быстро блокировало все сдерживающие центры у гостей. Мне нужно повторять свой вопрос?

– Я

сказал чистую правду, – ответил он.

Я перешел к другой теме.

– Что вы хотели сказать, объявляя, что Марджи Трайверс превосходный новичок? Как мне рассказывали, она чуть не сошла с ума, пока вы орошали ее куриной кровью. Вы не находите это отвратительным, мистер Эриот? Это у вас часто бывает? – спросил я, вложив весь свой сарказм в вопрос.

Казалось, что в его волосах пронесся ветер. В глазах зажегся огонь. Шумно дыша, он сделал шаг ко мне, сжимая и разжимая кулаки.

– Никаких глупостей, мистер Эриот, – сказал я спокойно. – А то я вас, как новичка, отправлю в городскую тюрьму.

Его мощный торс нерешительно покачнулся, он с силой стиснул зубы, а лоб его покрылся крупными каплями пота. Прошло несколько секунд, как вдруг огонь в его глазах погас, зубы и пальцы разжались.

– Никогда не оскорбляйте, лейтенант, убеждений других людей, – сказал он слегка дрожащим голосом. – Не забывайте о возмездии, которое ожидает вас.

– Хорошо. Я думаю, что вы объясните мне, что вы имели в виду, когда говорили «идеальный новичок»?

– Это, как целина, – ответил он более уверенным тоном. – Так же как целина, не знавшая плуга, сильна и богата, так и идеальный новичок силится оттолкнуть лапы сатаны, но как только в него попало семя, он приносит плоды, более зрелые, чем другие.

– Это, конечно, Джонни Крейстал уговорил ее посетить ваш светский прием?

– Точно, – сказал он, неожиданно кивнув.

– И вы, конечно, в последнее время виделись еще раз с вашим помешанным, с Томми Шарлоу?

– Я как раз жду его сегодня вечером. Он проведет у меня несколько дней.

– Вы, он и подвал, – вздрогнув, прошептал я. – Маленькое дружное общество.

Он глубоко вздохнул.

– Вы полностью доказали мне, что полицейские используют свою привилегию держаться по-скотски, и у меня на этот счет нет никаких сомнений, лейтенант. Но почему вы продолжаете так держаться? Чтобы развлечься? Для удовольствия? Или потому, что это возбуждает в вас чувство превосходства?

– Мистер Эриот, я совсем не прижимаю вас, – медленно сказал я.

– Я и не сомневался!

– В ту ночь вы видели еще раз Марджи Трайверс?

Он колебался всего долю секунды:

– Нет.

– Если вы встретите ее, то уйдите с дороги – это вам мой совет. Возможно, у нее будет револьвер. Не то, чтобы я слишком расстроюсь, если вас убьют, но мне кажется, что Марджи

предстоят более важные занятия.

– Если я ее встречу, то скажу ей, что вас это волнует, – сказал он слегка саркастически. – Есть новости о ее муже?

– Никаких, – чистосердечно признался я. – Но надеюсь, что завтра мы кое-что узнаем. Я должен спросить вас еще о двух вещах, мистер Эриот, а потом оставлю в покое, и вы можете строгать свою деревяшку или катиться к черту – как вам будет угодно.

– Слушаю, – вежливо сказал он.

– Накануне того дня, когда ваша племянница приехала в больницу, Нина Росс одолжила ей два чемодана. Мисс Росс справлялась в больнице, этих чемоданов там никто не видел. Я обещал ей поговорить об этом с вами. Если Диана ими пользовалась, они должны быть у вас?

– Чемоданы? – казалось, он задумался, потом тряхнул головой. – Нет, я совсем их не помню. Вы уверены, что малышка Росс не ошибается?

– Кто знает? – пожал я плечами.

– Вас еще что-нибудь интересует, лейтенант? Понимаете, мне хочется скорее покончить с этим.

– Не позволите ли вы мне взглянуть на ваш подвал, мистер Эриот?

– Я с радостью покажу вам дорогу туда.

Я вошел за ним в комнату и не мог удержаться, чтобы не взглянуть на портрет, висевший над камином.

– Я вас приветствую, мадам де Монтеспан, – сказал я, галантно кланяясь. Холодные зеленые глаза пронзили меня. Они не признавали даже моего существования.

– Сюда, лейтенант…

Эриот направился по коридору, ведущему в глубь дома. Он остановился перед массивной деревянной дверью и повернул ключ.

– У меня в подвале нет электричества, – сказал он, – вам достаточно свечи?

– Можно зажечь черные свечи?

– Если хотите.

Деревянные ступени были неодинаковые по высоте. На полдороге Эриот зажег свечу. Бледное танцующее пламя еле освещало лестницу. Когда мы спустились, он удалился, растворившись в темноте. Я услышал, как он зажигает свечи. В подвале пахло сыростью и плесенью, это дало мне возможность лучше понять, что должна была испытать Нина Росс, когда ее заставили лечь на черный алтарь.

– Угодно ли вам следовать за гидом, лейтенант?

– Нет, благодарю, я видел достаточно.

Мы поднялись. Он проводил меня до двери.

– До свидания, лейтенант. Вы меня кое-чему научили.

– Чему?

– До сегодняшнего дня я не знал, что значит поддерживать контакты.

Он тихо закрыл дверь перед моим носом.

Когда я вернулся в город и поставил свою машину перед конторой шерифа, было шесть часов. Когда я входил туда, у меня по спине побежали мурашки.

Прием, оказанный мне Аннабел Джексон, еще больше утвердил мои предчувствия. С лучезарной улыбкой она грациозным жестом указала мне на дверь шерифа.