Одного поля ягоды
Шрифт:
Следующей парой, которую они встретили, были Трэверс и Блэк, удобно направляющиеся в их сторону вслед за совами-наблюдателями, привлечёнными сверкающим волшебным огнём дуэли между Томом, Мальсибером и Розье. И Трэверс, и Блэк носили дуэльные жилеты, и любое Оглушающее или Обезоруживающее, брошенное в их центр массы, поглощалось толстой драконьей шкурой лишь с одним вздрагиванием от выброса тепла рассеивающего заклинания. Трэверс использовал только законные заклинания. Блэк владел несколькими умеренно сомнительными тёмными проклятиями, которые пролетали вспышками ядовитого зелёного и пульсирующего фиолетового.
Тому
Лестрейндж, постучав по плечу Эйвери, чтобы обозначить своё присутствие, снова удалился и за пределами циклона шуршащих вуалей наложил Спотыкающийся сглаз на Блэка. Проклятие нервного раскалывания Ориона Блэка сорвалось на середине наложения, и Том воспользовался возможностью, чтобы опутать его длинными белыми шёлковыми верёвками прямо перед тем, как Лестрейндж бросил Оглушающее в незащищённое лицо мальчика.
Трэверс увидел падение Блэка и без промедления бросил на полпути своё собственное движение палочкой и переключился на Щитовое заклинание. Удерживая блестящий полукупол, Трэверс поднял подол своего плаща свободной рукой и побежал в растворяющийся туман, шлепки его ног о мокрую землю вдалеке отдавались эхом.
Лестрейндж взглянул на Тома:
— Последняя пара — Нотт и Грейнджер. Они будут готовы встретить нас, спасибо Трэверсу. Полагаю, ты не хочешь на ней никаких отметин?
— Нет, — сказал Том. — Но я не буду её жалеть. Я хочу, чтобы она встретила испытание.
Никто из них не отметил, что Трэверс сбежал, когда узнал о присутствии притаившегося, невидимого Лестрейнджа и в результате поражения Блэка он оказался в меньшинстве два к одному. Отступить на более сильную позицию, искать подкрепление и не тратить силы на предрешённое решение — эти качества прагматизма Слизерина прекрасно понимали все члены их факультета. По сравнению с другими мальчиками из их группы Трэверс был более строг к соблюдению правил добуквенно, а не по самому духу правил, но когда доходило до дела, он был слизеринцем там, где это имело значение.
Гермиона и Нотт выбрали создание оборонительной позиции за стеной зачарованного тумана. Когда Том увидел её укрепления, он был озадачен этой явной несочетаемостью, особенно с территорией Хогвартса. Но когда он наконец понял, что она сделала, из него вырвался дикий хохот от её непревзойденной наглости.
Это был один из его редких искренних случаев смеха, который звучал очень похожим на его даже изо рта Эйвери. Сюрреалистичность этого, должно быть, тревожила Лестрейнджа, у которого к тому времени закончилось действие Дезиллюминационного заклинания. Второй мальчик скривился от громкого веселья Тома.
Вместо того, чтобы скрыть их присутствие заклинанием пара, Гермиона решила обратиться к физическим средствам сдерживания. Длинные спирали трансфигурированной колючей проволоки свисали с трансфигурированных столбов ограждения, сделанных из стеблей осоки. Они были сделаны второпях, крепкие прямоугольные столбы были зелёными и напитанными водой, а не напоминавшими настоящее выпиленное дерево. Было несколько слоёв заборов,
В центре баррикад из колючей проволоки расположилась грязная «лисья нора»{?}[Вид стрелкового окопа. Глубокая узкая яма на 2-3 человека.], накрытая мешками с песком. Между низкой крышей, заваленной мешками с песком, и стеной из грунта была узкая щель, из которой на него смотрели три бледных лица: Трэверс, Гермиона и Нотт. Они вращали головами, и он понял, что они, должно быть, ищут Тома Риддла. Единственными двумя видимыми фигурами за пределами ничейной полосы{?}[пространство между траншеями противников] были он сам, в теле Эйвери, и Лестрейндж.
— Что теперь? — спросил Лестрейндж. — Там четыре ряда заграждений. Если мы постараемся их пересечь, у них будет достаточно времени, чтобы заблокировать нас или загнать нас в ловушку в ямах с водой. Если мы постараемся бросить в них Редукто и Бомбарда отсюда, они смогут по очереди прикрывать друг друга Щитовыми. Если мы поймаем их в пересменку передачи щитов, всё, кроме прямого попадания в бойницу, только разобьёт мешки и засыплет их песком. Это не выведет их наружу или что-то в этом роде. Мы устанем раньше них.
— Это именно то, чего ожидает Гермиона от вас с Эйвери.
У Гермионы был логический ум. Ей нравилось быть подготовленной. А ещё она много читала о магловской истории войны, то же, что и он… Но между ними было и отличие. Том считал себя волшебником. В прогулках, при выстраивании планов, во сне, во время учёбы, в мечтах в первую очередь он был волшебником. Он дышал магией с той самой минуты, когда она его выбрала. Принц, учёный, джентльмен, староста школы, слизеринец — всё это было просто второстепенными и третичными категориями описания.
Гермиона, в свою очередь, думала о себе как об индивидууме, который оказался, достаточно случайно, ведьмой. Магия была простым инструментом, как электричество или бюрократия, для использования на пути к решению более серьёзной проблемы. Гермиона приготовилась к образцовому фронту истощения по магловским учебникам. Чтобы победить её, нужно было использовать чисто магическую стратегию.
Акцио, мешок с песком!
Том приступил к процессу призыва мешков с песком с крыши «лисьей норы», резко прерывая заклинание, когда мешки доставали до него — достаточно простое предложение для начинающего волшебника, который учится сохранять своё намерение, но трудное для опытного волшебника, чтобы намеренно поставить под угрозу своё собственное заклинание. Мешки с песком падали в траншеи, придавливая витки проволоки к земле и делая их плоскими, и строили тропинку к тому месту, где они с Лестрейнджем стояли за линией осады. В этом смысле осадные укрепления были предсказуемы, не так ли? Они защищали людей внутри от внешнего вторжения, идеально логичная оборона, спланированная логическим умом. Но в осаде было мало защиты от вылезающего изнутри.