Одного поля ягоды
Шрифт:
— Я спросила своих родителей, можешь ли ты навещать нас дома, — сказала Гермиона, вставая и потягиваясь. — Бензин всё ещё нормирован, но папа получает дополнительные талоны на топливо за счёт своей работы.
Том опустил свою сумку с верхней полки:
— Он же всё ещё пользуется книгой талонов? Эти дополнительные выдаются на неотложную медицинскую помощь, и пользоваться ими, чтобы подвозить друзей, кажется… Несколько сомнительным.
— Да, но, — сказала Гермиона, когда они вышли в коридор между купе, ожидая, пока рассосётся толпа, — весь город сейчас
— О, разумеется, я не возражал против этого, — сказал Том, подбирая горсть частично распечатанных шоколадных лягушек, забытых на сидении в опустевшем купе. Казалось, будто тот, кто их купил, лишь забрал карточки и оставил шоколад нетронутым. Это было расточительно, ведь, распечатав коробку, заклятие стазиса разрушалось, и лягушка вскоре прекращала своё зачарованное движение. Большинство волшебников не считало обездвиженных лягушек аппетитными, как им не нравились и магловские шахматы, несмотря на то, что шоколад был одинаковым на вкус, а у магловских шахмат были те же правила, что у волшебных.
То, с какой лёгкостью волшебники использовали и переводили вещи, было чем-то, к чему ему было сложно привыкнуть. С другой стороны, волшебная позиция по отношению к физическим увечьям, которая так ужасала Гермиону, никак его не волновала. Он знал, что волшебники могут вызывать материи из воздуха, но его одноклассники этого не могли, и хоть они научатся производить носовые платки, цветочные букеты и поющих голубей к своим Ж.А.Б.А., он сомневался, что им удастся создать стружку копыт единорога и листья мандрагоры за всю их жизнь.
Он видел объёмы расточительства на практикумах зельеварения: когда один из его одноклассников ждал слишком долго, чтобы перемешать зелье, или мешал в неправильном направлении, он просил профессора испарить его работу, чтобы начать заново со свежими ингредиентами — и это если он ещё не повторял свою ошибку, а в конце урока сдавал флакон посредственного зелья. Он мог бы сэкономить и время, и ингредиенты для своей сыворотки от морской болезни, если бы просто выучил, что надо менять направление помешивания каждые двенадцать секунд, одновременно добавляя размятую рябину на медленном огне. Это снизит чрезмерное кипячение и придаст готовому зелью более насыщенный жемчужно-зелёный цвет.
Волшебники.
Было лишь несколько случаев в его жизни, когда Тому было сложно придумать подходящий ответ, но этот, в частности, казался ему всеобъемлющим и всегда уместным.
— Если ты хочешь затащить всю свою семью в жизнь порочности и деградации, право слово, валяй. Я не осмелюсь вставать у тебя на пути. Но, — добавил Том, опустив голос, — я всё равно считаю, что было бы проще одолжить школьную метлу из чулана. Никто не заметил бы, что я взял её на лето. Не сказать, что квиддичные команды заметят пропажу одного «Чистомёта».
— Уверена, ты запоёшь другим голосом, когда какой-то слишком усердный
— Ты права, — сказал Том, — мне надо будет сначала выучить Дезиллюминационное заклинание.
— Иногда мне интересно, как тебе всё ещё удаётся приходить на завтрак по утрам, — вздохнула Гермиона. — Однажды твоя голова застрянет в двери от того, как сильно она распухнет.
К этому времени они уже собрали все свои вещи из багажного отделения и направлялись к выходу на магловской стороне Кингс-Кросса. Ученики из волшебных семей аппарировали напрямую домой со своими родителями или использовали общественные камины. Всем остальным надо было ждать своей очереди на выход через колонну — было бы не слишком неприметно, если двадцать людей случайно появятся из ниоткуда на магловской платформе.
Будучи британцами, они машинально выстроились в стройную очередь.
Когда наступил их черёд перейти на другую сторону, Том повернулся к ней:
— Ты же будешь мне снова писать, Гермиона?
Гермиона моргнула:
— Ох! Конечно, я буду! Я собиралась предложить тебе прийти к нам на ужин сегодня вечером. Мама хотела приехать за нами на моторе, а потом заглянуть к миссис Коул, чтобы попросить для тебя разрешения приезжать к нам летом, ведь ты живёшь всего в нескольких милях от станции. Негоже, чтобы кто-то из её подопечных пропадал часами напролёт.
— Ей не нужно этого делать, — сказал Том. — Миссис Коул ничего не заметит.
— Так будет правильно, — сказала Гермиона, — и она настаивает. Это как говорить «пожалуйста» и «спасибо», и оставлять сообщение, если ты звонишь кому-то, кого нет на месте, и наливать чай перед молоком. Если бы каждый подходил к этому по-своему, общество было бы на грани распада. К тому же, — она показала на его потрёпанный сундук с латунным переплётом, — разве тебе не надо сначала забросить багаж?
— Чем меньше я вижу это место, тем лучше, — пробормотал Том, и они прошли через кирпичную колонну в мир маглов.
Больше не было цветных шляп и украшенных мантий волшебной толпы, замолчало уханье и карканье птичьих клеток, на полпути остановился треск аппараций. По эту сторону барьера Том чувствовал себя, будто его жизнь дошла до конца катушки «Техниколора»{?}[цветная (раскрашенная) плёнка], и жестокий киномеханик заменил оставшуюся часть чёрно-белой целлулоидной плёнкой. Контраст был ошеломляющим: маглы были одеты в серые, чёрные и тёмно-синие износостойкую шерсть и толстую фланель, пиджаки, и брюки, и шляпы мало отличались от одного мужского силуэта к другому. Он изредка замечал всполохи оливкового драпа, который носили солдаты, сходящие с поезда в двух платформах от него.