Одного поля ягоды
Шрифт:
Я никогда не встречал его лично, — продолжал мистер Пацек, покручивая палочку одной рукой, как будто в нервном тике, — но я читал его работы о «свободе для волшебного народа». Я не уверен, что он понимает значение слова «свобода».
— Я и сам никогда не читал его работ, — сказал Том, сев на зелёное покрывало своей кровати, дотрагиваясь до мягкой ткани и идеально отстроченных стежков, которые когда-то вышли из индустриальной швейной машинки, но теперь были воспроизведены магией. — Я лишь слышал о его политике из третьих источников — и не самых надёжных, — но я считаю, что его идея «свободы» это не столько «свобода для», сколько «свобода от». Свобода от преследования, от жизни
— У Вас очень светлый ум, мистер Риддл, — заметил мистер Пацек. — Я слышал, что юный герр Гриндевальд говорил с таким же огнём, когда ему было шестнадцать. Если Вы решите присоединиться к его крестовому походу, когда подрастёте, надеюсь, Ваш светлый ум сослужит Вам хорошую службу, когда придёт время объяснить Вашей маленькой мисс Грейнджер, почему все дети, подобные ей, должны быть воспитаны как приёмные во имя высшего блага Гриндевальда.
— Что Вы имеете в виду, сэр? — сказал Том. — Приёмные?
— Волшебники, рождённые маглами, — мистер Пацек поднял брови, и его серые глаза загорелись от света дюжины ламп. Он прямо встретился со взглядом Тома, и, в отличие от многих, кто пытался посмотреть на него свысока, мистер Пацек не отвёл его. Он не подавал никаких молчаливых, интуитивных признаков признания власти Тома, как другие, кто уступал его высшему месту в неофициальной иерархии, опустив голову или ссутулив плечи. Том был слегка ошарашен: он так привык иметь дело с бесконечными стаями скворцов, что было удивительно встретить кого-то, кто не был скворцом, хотя он и не демонстрировал свои когти.
— Вы же не считаете, — сказал мистер Пацек, — что в великом видении Гриндевальда будущие волшебники могут быть отданы в руки рабов и животных?
Разум Тома бешено рыскал в поисках ответа, который бы не скомпрометировал его. Мистер Пацек был близок к Грейнджерам, достаточно близок, чтобы его пригласили разделить с ними трапезу. Гермиона уважала его, и было нетрудно увидеть, почему: у неё была привычка так делать, когда она встречала взрослых, показывающих себя начитанными и интеллектуально одарёнными. Такие люди были редкими относительно общей популяции волшебников, и в то же время их было слишком много для спокойствия Тома.
Он считал, что для Гермионы было удивительно недостойным лебезить перед ними в восхищении. Они были гораздо старше — конечно, они прочитали больше книг, чем она. Да, это было редким явлением, учитывая ненасытный аппетит Гермионы к книгам, но это всё равно не повод для такого отношения. Рыжий цвет волос был самым редким из встречающихся в природе, но никто не видел, чтобы Том Риддл поклонялся Альбусу Дамблдору. Том рассудил, что люди также относятся к Рождеству, хотя лично ему нет никакого дела до «праздничного настроения».
— Я бы не сказал, что наличие магии — единственный решающий фактор ценности человека, — сказал Том, стараясь звучать дипломатично. — Но если уж мы должны бросаться определениями «вышестоящий» и «нижестоящий», и если должно существовать определение превосходства, базовое требование, прежде чем человеку будет позволено участвовать в магическом обществе, то это должна быть магическая кровь, а не магия.
В первый год в Хогвартсе Тому рассказали, что магия
Он читал о случае «Тифозной Мэри» — женщины, у которой было заболевание, которое она могла передавать другим, но сама она не проявляла его симптомов. Почему магия не могла работать так же?
У него не было никаких доказательств, чтобы опровергнуть эту теорию, но в то же время он сомневался, что было проделано достаточно работы в отрасли магической наследственности. Он просмотрел библиотеку в поисках информации о своём таланте и не нашёл ничего, что стоило бы его времени. Конечно, было интересно узнать, что волшебники могут производить магическое потомство от человекообразных, таких как гоблины и вейлы, но это же было не очень полезно?
(Какая-то его часть мечтала, чтобы он этого не знал, потому что он больше никогда не мог читать о кентаврах без мысли о том, откуда они произошли.)
— В Британии, — он заговорил уверенным голосом, — контроль над национальной валютой передан гоблинам по договору, поэтому было бы лишено смысла ограничивать ценность только волшебниками и ведьмами, нарекая остальных чудовищами и рабами. Разве что, если волшебникам хочется полностью осознать значение того, что маглы прозвали «Великой депрессией»{?}[Мировой экономический кризис 1930-х годов, начавшийся с биржевого краха в США (наиболее остро с 1929 по 1933 год, но вплоть до 1939 года). Одни из главных причин, почему Тому в приюте было настолько плохо и голодно — Великая депрессия и общий мировой неурожай ]. К тому же я бы ни за что не стал сражаться за дело Гриндевальда, — продолжал Том с полной убеждённостью. Он бы ни за что не сражался, не с риском для своей жизни, ради какого-либо дела, кроме его собственного. — Его платформа — «будущее волшебного рода». Что-то вроде «будущее волшебства» вызвало бы гораздо меньше разногласий и оттолкнуло бы меньше потенциальных последователей.
И тут мистер Пацек сделал неожиданное. Он рассмеялся:
— Господь милостивый, мальчик! Вы же не собираетесь стать политиком через несколько лет?
— А Вы бы поддержали меня, если бы собирался? — спросил Том.
— Через десять или двадцать лет? — сказал мистер Пацек. — Я бы не пошёл против Вас. Не думаю, что я смог бы, даже если бы попытался.
Том был очень рад это услышать. Наконец-то волшебник понял своё место.
— Зачем ждать двадцать лет? — сказал Том. — Почему не сейчас? Уверен, что Вы собираетесь вскоре вернуться домой, а не через десятилетия?
Мистер Пацек потряс головой, издавая тихий смешок:
— Вы ещё и наполовину не закончили своё образование. Хоть Вы и мечтаете о политике, но пока Вы школьник, а не политик.
— Не всем необходимо школьное образование для великих свершений, — заспорил Том, думая о разговорах шёпотом, которые раздавались в спальне Слизерина, где Нотт рассказал им, что ему известно об изгнании Тёмного Лорда, и все они высказали свои предположения о том, что именно он должен был сделать, чтобы заслужить приказ об отчислении. — Некоторые люди — исключение из правил. Они исключительны…