Окутанная тьмой
Шрифт:
— Привет всем! Смотрите-ка, кто пришел к нам в гости! — радостно, звонко, как всегда, наивно прокричала Лисанна, заходя в гильдию и держа в руках светлую, детскую переноску, где Люси слышала как что-то копошилось, шевелилось и агукало. Еще сильнее переполошилась Хартфилия, когда Штраусс, мило улыбаясь, направилась прямиком к ней, вместе с ребенком…
Комментарий к Все изменилось, часть 1: Последствия... Обещанное продолжение, спасибо, что дождались) Если есть ошибки, извините.
p.s. Следующая глава неизвестно когда, а я ушла праздновать свой День Рождения _
====== Всё изменилось, часть 2: Чувство долга... ======
Хартфилия замерла в исступлении, когда Лисанна, ни на миг не прекращая довольно улыбаться, приблизилась к ней слишком близко, конечно же, в понимании самой Люси, поставив переноску рядом на стол. Штраусс несколько минут копошилась внутри, при этом ласково
— Смотри, Анна, это тётя Люси, правда она хорошая? — малышка месяцев пяти, с пухлыми, румяными щёчками, с большими, выразительными, карими глазами, с тонкими светлыми, почти пепельными, волосиками заметными из-за шапочки, живо задёргала ножками и ручками, при этом что-то говоря себе под нос, пуская слюни и жизнерадостно улыбаясь. Люси понадобилась всего секунда, чтобы осознать, что это ребёнок Эльфмана — эта улыбка, милая и жизнерадостная, была свойственна именно семье Штраусс, и спутать её с другими просто невозможно. — Тётя Люси у нас не простая тётя, знаешь, Анна, раньше у неё волосы были такими золотыми, как солнышко в небе, а теперь смотри — совсем как у тебя, как у меня, как папы и тёти Миры, правда? А вдруг тётя Люси наша сестрёнка, а, Анна, посмотри, какая она красивая: и глаза карие-карие, и улыбка добрая-добрая, да? — Люси старательно отступала, незаметно отодвигаясь на самый край скамейки, пока Лисанна увлечённо продолжала её расхваливать в глазах маленькой девочки, уже несколько раз совершая попытки усадить Анну ей на колени. Не то, чтобы Люси была не рада и зла из-за этого, нет, — наоборот, она любила детей, безумно, любила их чистые, невинные глазки, любила их искренние, милые улыбки. Но сейчас она была совершенно против того, чтобы Анна оказалась так близко к ней, просто Люси не хотела её пугать, не хотела разбивать, растаптывать её чистый, хрупкий мир одним своим существованием, появлением, этим глупым знакомством. Пускай Анна ещё слишком мала, почти ничего и не понимает, не видит, не замечает, но почему-то Люси с горечью считала, что её облик — волосы, глаза, губы, голос — Анна запомнит навсегда, даже не зная почему. — Ну, Анна, ты хочешь к тёте Люси на ручки? — в этот момент Хартфилия замерла, а время вокруг будто застыло, пока в её голове, раз за разом, прокручивалась данная фраза, а сама Люси пыталась её понять правильно. Люси не хотела, чтобы Анна знала её вообще, не хотела быть тем грязным пятном в её светлых воспоминаниях, не хотела прикасаться к малышке, боясь как-то навредить, не сдержаться, оставить на нежной детской коже шрам своими ногтями. Пока Хартфилия думала, поддаваясь напору собственных мыслей, страхам, прямо перед её лицом уже было личико Анны, которую осторожно придерживала Штраусс, надеясь, что Люси переборет себя, свои страхи, да просто растает перед обаянием малышки и возьмёт её на руки.
Люси хорошо слышала, как всё вокруг буквально затихло, — будто весь мир остановился, а вместе с тем её сердце предательски дрогнуло, забилось сильнее, пробуждая внутри какое-то тепло, руки, стиснутые в кулаки, задрожали, и Хартфилия, покопавшись в памяти, вспомнила, что ещё никогда так сильно не боялась. По гильдии прошёл тихий шёпот, но никто, как ни странно, не волновался, не пытался образумить Лисанну и не просил, не давать в руки настоящего демону малышку — все смотрели с неподдельным интересом, умилением. Каждый знающий Люси уже давно, ещё ту немного тщеславную особу, мысленно поддерживал её, не смел осуждать, не видел просто в этом никакого смысла, а Анна, сама того не зная, в этот момент решала судьбу девушки. Девочка смотрела не по-детски серьёзно, почти по-взрослому, вглядываясь в глубину карих глаз, будто пытаясь дойти до самого дна, проникнуть в самую душу — уже потрёпанную, израненную временем, обстоятельствами, но ещё живую, — Люси шумно сглотнула, не смея отвести взгляд в сторону, отодвинутся, отойти. Эти глаза её очаровали.
— Ба! — наконец выдала Анна и, довольно засмеявшись, легко коснулась щеки Хартфилии своей маленькой, горячей ладошкой. По всему телу Люси прошла непроизвольная дрожь — она и не верила, отказывалась верить, что этот ребёнок ни капельки её не боится и, даже заглянув ей в глаза, по-прежнему тянет к ней свои ручки, улыбается, смеётся.
— Ну же, Люси, чего ты, возьми Анну, видишь, как она к тебе тянется? Ты ей очень понравилась, знаешь, а она ещё никогда так часто не улыбалась, не смеялась, — Лисанна придвинула девочку ещё ближе, и теперь расстояние между Анной и Люси стало ещё меньше. Девочка, вновь
— Приятно познакомиться с тобой, Анна, верно? — мир вокруг в который раз рассыпался на мелкие осколки, просто перестал существовать в глазах Хартфилии, перед собой она видела только это маленькое, по-детски пухлое личико, большие глаза и милую улыбку.
— Анна-Анна, знаешь, Люси, её ведь так братик назвал, потому что считал, что Анна звучит очень мило, ведь наши с сестрёнкой имена тоже так заканчиваются: Миражанна, Лисанна. А вот Евергрин, было дело, хотела её какой-то там Каролиной назвать. Ну, ты посмотри, Люси, какая же это Каролина — это ведь просто Анна, наша светлая, милая, искренняя девочка. А ты знаешь, Люси, что маленькие детки разбираются в людях намного лучше, и ты безумно понравилась Анне. Значит ли это, что…
— Не знаю, Лис, я уже ничего не знаю, — прижав Анну к себе, Хартфилия прикрыла глаза, просто наслаждаясь той лёгкостью, тем неподдельным теплом, которое так приятно разливается по телу, заставляя искренне, а не натянуто, улыбаться. Вот только свет Анны так и не проник внутрь, в самые дальние углы, вернее Люси сама не пропустила его туда — тьма её жизнь, она её часть, без тьмы её существование обречено. Она демон: у неё должны быть дрянные мысли в голове, должна быть тишина, мрак в душе, должна быть боль в сердце — это её неотделимые части.
Прошло уже больше часа с того момента, как познакомились Анна и Люси — девочка то и дело живо дёргала маленькими ручками, ножками, стремясь уцепиться пальчиками то за одежду Хартфилии, то за её волосы параллельно пытаясь то ли обслюнявить щёки девушки как можно сильнее, то ли просто поцеловать. Люси была просто в восторге, впервые за такое трудное время ей удалось открыться, хотя большинство чувств так и остались внутри, на лице была лишь лёгкая полуулыбка — каждое прикосновение отдавалось дрожью, страхом, чем-то новым, светлым, но Люси сдерживала всё глубоко в себе, объясняя это тем, что просто недостойна. Всё же много лжи, злости, ненависти жило в её сердце, и даже улыбка Анны не способна изменить это — демон останется демоном, вот только с человеческими чувствами. Анна вновь протянула к лицу Хартфилии руки, приложила ладошки к обеим щекам, что-то проговорила, улыбнувшись, не отвлекаясь, опять касаясь мягкими, обслюнявленными губами щеки девушки.
И всё это могло бы продолжаться вечно, если бы на пороге не появились родители девочки, Люси про себя уже смирилась, предполагая, ожидая, что сейчас они просто возьмут и отберут Анну, с испугом, волнением и страхом. Вот только Эвергрин — повзрослевшая, с еле заметными мешками под глазами, с более мудрым взглядом, с большей женственностью и сдержанностью в выборе одежды, только тепло улыбнулась, сев за стол напротив. Она просто с интересом наблюдала за общением Хартфилии и Анны, смотрела, как её дочь, пользуясь моментом, вновь тискает Люси за щёки, после вновь целуя. И Люси позволяла ей это, даже не пытаясь стереть детские слюни, она и не подозревала, как со стороны это выглядит — мило, тепло, заботливо и вовсе не страшно. Никто уже не видел в ней демона, не видел угрозу и смерть, не видел кровь на её руках, безумие во взгляде, сумасшедшую ухмылку — сама Люси только всё равно видела это, стараясь просто не обращать внимания. Анна крепко прижалась к Люси, уцепившись за рубашку, уткнулась ей в плечо, начиная что-то уже сонно, невнятно, вовсе неразборчиво говорить.
— Похоже, что Анна устала и хочет спать, давай я уложу её, Люси, — Лисанна заботливо протянула руки, попыталась тихо отцепить девочку от Люси, ведь та и не знала, что делать дальше, поэтому просто позволила, однако Анна выразила недовольство, громко вскрикнув, сильнее вцепившись в одежду Хартфилии. Руки Лисанны — любимой тёти — может, и были знакомыми, родными, это они часто убаюкивали Анну, кормили её, вытирали подбородок, однако сейчас ей Анна предпочла почти незнакомую тётю Люси, доверившись ей сильнее. Лисанна виновато улыбнулась и, подняв руки в примирительном жесте, просто отступилась, больше не пытаясь повторить этот трюк. Анна же успокоилась, так же тихонько продолжая что-то бормотать на ушко Люси, только более сонно, рассеянно, пока и вовсе не умолкла, сладко засопев.